В то время мы были всего лишь призраками. Фильм получил Оскара и премию Берлинского Международного кинофестиваля. А я порой думаю: если мы здесь, в Канаде, настолько безжалостны к своим мучителям, то что же вытворяет в далекой России дух лошади, убитой режиссером Тарковским?
Когда по небу растекается красный сок, а горизонт бурлит, как черный суп, я просыпаюсь и вижу лица тонущих леммингов. Мы их называли снежными хомячками. А они нас – белыми шаманами тундры. Но какие же мы шаманы? Мы тоже лемминги.
Попо как-то сказал, что мы клавиши Дебюсси, играющего лунную сонату расчленения палачей. Под ударами сильных пальцев клавиши рояля проваливаются и на их месте остаются выемки, похожие на маленькие могилы…
Раз в четыре года природу опьяняет солнечная активность. Массовое сознание трещит и крошится, лемминги поедают ядовитый багульник. Наступает праздник агрессивности, и мы нападаем на людей, чтобы уничтожить живущих в них монстров.
…Я фехтовал со стариком, отчаянно отбивающимся клюкой, и тут сзади прилетели топот, крики и выстрелы. Резко повернулся, злые птички клюнули меня в шею и живот, словно горячий кофейник опрокинулся. Атакующие приближались, я шагнул навстречу, и батыйя разворотил полицейскому грудь. Его напарник выстрелил мне в голову – бумм! Я увидел кипящие золотом облака, чешуйчатый утес над Элбоу, живой поток мигрирующих сородичей…
…и умер.
До следующего воскрешения.
Бордовый камень сердца
Станислав Карапапас
Жаркий солнечный день. Воздух тяжёлый. Кажется, что даже мраморные ангелы на могилах плавятся. Родные, близкие, друзья и коллеги уже расходятся, кто поодиночке, а кто и небольшими группами, покидая место последнего упокоения. Клэр же только направляется к могиле. Люди обходят её, сторонятся, уступая дорогу, делая это не осознанно, часто даже не замечая. Бросают быстрый взгляд и отворачиваются.
А посмотреть есть на что. Полностью закрытое чёрное платье по фигуре не сковывает движения, а скорее подчёркивает их плавность. Свободный крой юбки и множество невесомых кружев придает лёгкости. Кажется, она парит в вязком воздухе над дорожной пылью. Старинная брошь и тяжёлые серьги в комплект. Глаза прикрыты вуалью, а в руках чёрный кружевной зонт, укрывающий в тени, цветы и маленькая сумочка.
Проходя мимо неё, люди оставляют шлейф незаконченных фраз:
– …такие молодые…
– …почти не пострадала…
– …причину аварии так и не установили…
– …завещание объявят…
– …были так счастливы…
– …сгорел почти в пепел, опознавали по часам и камерам…
– …теперь в лучшем мире…
К тому времени, как она подходит к широкой могиле, скорбящие уже разошлись. Только в стороне два могильщика, в ожидании, когда можно будет приступать к работе. Два гроба стоят по сторонам,