Тем временем танкер продолжал следовать в северном направлении, а на мостике оставался проинструктированный четвертый помощник капитана Виталий (называть фамилию не стоит по очевидной ниже причине). Был он общителен и коммуникабелен, легко уживался с людьми и никому не отказывал в просьбах – настоящий сангвиник, к тому же мастер на все руки. В совершенстве владел многими ремеслами не хуже любого профессионала; лучше всего ему удавались сварочные работы – без разницы, электро- или газосварочные, – и к нему нередко скрепя сердце, наступив на свое извечное «механическое тщеславие», обращались за помощью судовые механики, когда требовалась какая-либо «ювелирная» работа. Даже выпекаемый на судне хлеб у него получался лучше, чем у повара с буфетчицей, подтверждением чему было единодушное мнение экипажа, словно забывшего, кто есть кто, а штатные кормилицы даже не пытались с ним соревноваться.
Во время продолжительных отпусков Виталий тоже не сидел сложа руки: занимался авторемонтом, как и ремонтом квартир, имея прекрасную репутацию. Можно сказать, что его «рвали на части», стараясь заманить повышенным материальным интересом. Но, как гласит известная поговорка, «хороший человек – еще не профессия». Вот тут и наступал какой-то необъяснимый провал. Создавалось впечатление, что профессию он избрал вопреки здравому рассудку, может быть надеясь на время, которое примирит его с ней и позволит овладеть не хуже, чем остальными навыками. Но пока каких-то осязаемых сдвигов в этом направлении не наблюдалось. Пакет документов, требующийся на каждый приход/отход парохода, в лучшем случае был готов лишь с третьей попытки, настолько много в нем было ошибок. Во время несения ходовых вахт с 16:00 до 20:00 Виталий требовал постоянного контроля, самостоятельность ему была строго противопоказана. Четвертый помощник капитана, как самый неопытный штурман, стоит всего лишь одну ходовую вахту,