Ушаков осуждающе посмотрел на Радищева:
– Друг мой, Александр, а ты согласишься иметь равные права с крестьянами, осуждёнными жить в труде? На равных правах вместе с ними пахать землю станешь? – Нет равенства в природе человека – не будет его и в гражданской жизни! Каждый борется за свои права… Я, вот, только против казней.
И тут Глеб услышал уже знаковые ему суждения, которые Ушаков в прошлый раз озвучил перед своей кончиной:
– Смертная казнь в обществе не токмо не нужна, но и бесполезна. Люди по своей природе не злы, не добры… Человеческий характер от физических и гражданских условий зависит, в которых они воспитываются… Необходимо разум людей ко благу нагибать… А, прежде чем наказывать, дóлжно до того, причины, порождающие зло уничтожить…
– Фёдор Васильевич! Дай сказать. Молчал я, слушал. Накипело…
Трион зашептал внутри Глеба: «Посмотри на говорящего подольше, чтобы я его опознал… Кажется, это Челищев Пётр. Прославился через своё „Путешествие по Северу России в 1791 г.“ … Только это „путешествие“ не художественно-политическое, как у Радищева, а этнографическое. Он пол России объездит, узнает проблему изнутри…»
Глеб видел – Ушаков был недоволен, что его перебили. Он хлебнул пива из кружки:
– Говори Челищев, говори. Я никому рот не затыкаю…
– Я о нас, о русских, слово сказать хочу. Когда мы от пресмыкательства отойдём? Ничего своего нет! Мы тупо всё народное презираем. А равенства хотим. Рабски чужеземный внешний лоск и иностранное гражданское устройство заимствуем. Тут сказывали, к чему оно ведёт. К братоубийству ведёт! А мы берём в пример себе. У нас и культуры-то своей нет. Царь-батюшка, Пётр Великий с бородами всю культуру русскую напрочь выстриг. Всех нас по-французски, да по-немецки писать и балакать научили. Вон, Рубановский Алексей… Вольтера и того с французского на немецкий, а не на русский переводит. В Россию вернёмся, на каком языке с народом разговаривать будем? Да многим из нас русскому языку заново учиться придётся. Немецкие учителя нас скоро русскому языку обучать будут…
Кутузов скривил мину и как бы про себя заговорил:
– Крамольные речи мы тут ведём. Дай Бог, что среди нас доносчиков не окажется. Бокум нас за это опять под арест посадит. Послушай, гость из будущего, – он взглянул, улыбаясь, на Глеба. – Ты на нас обиду не бери, что мы тебя всё время прерываем. И до конца не дослушали… Главное, что я из сказанного тобою усвоил – это похожесть и повторение истории. Вся история – это война за собственность между людьми и между государствами. Каждый норовит отхватить себе кусок побольше и пожирнее. А чтобы страсть к обогащению и кровожадность в глаза не бросались, мы наши деяния в правильные словесные одёжи облекаем – моральные, этические и философские. Таким способом для самоуспокоения