Два дня спустя мы уже тряслись в поезде по направлению к деревне, которая по-гречески называется Арнисса, а по-македонски – Острово. Мы уже преодолели половину расстояния до города Салоники. Это место мы выбрали по карте: нам понравилось его расположение у большого озера, рядом с горным массивом Каймакчалан. Местный пейзаж вполне оправдал наши надежды, однако сомневаюсь, что в Арниссе прежде бывало много посетителей (это теперь здесь перспективный летний курорт). Тогда там не было ни единого намека на гостиницу. И вдобавок не было никаких дорог; чтобы добраться до озера, мы вынуждены были шагать прямо по рельсам. В небольшом ресторанчике на станции мы познакомились с одним крестьянином, который предложил нам комнату в своем доме. Там мы провели четыре ночи, заплатив хозяину приблизительно по три (старых) пенса за ночь. В комнате, по сути, не было кроватей, зато было два деревянных сундука, накрытые чем-то вроде стеганых одеял. На них мы и спали, хотя я предполагаю, что и на полу мы бы тоже, наверное, чувствовали себя неплохо. Уборная была великолепна в своей архитектурной простоте. Небольшая часть второго этажа, которая несколько выступала над первым, была отгорожена; две половых доски были подняты, и оставлено треугольное отверстие, через которое можно было видеть освещенный солнцем пол. Вот и все. Что касается еды, то мы превосходно питались в станционном ресторанчике. Местное население представляли славяне, говорившие на македонском языке – смеси сербского и болгарского, – впрочем, даже ближе к сербскому, что нас вполне устраивало. Но здесь мы встречали и греческих солдат, с которыми разговаривали главным образом по-французски. Что касается местных диалектов, то с ними можно было запутаться. Например, по-гречески слово «да» звучало так же, как македонское «нет» – а именно: «най». Если подразумевался отрицательный ответ, то голову поднимали вверх. А если «да» – то качали ею влево-вправо. В общем, здесь таилась еще одна ловушка для несчастных англичан, и попасть впросак было проще простого. Делать в этих местах было особенно нечего. Мы проводили время на берегу озера, купались в его, как утверждали местные, лечебной воде, читали труды Платона и Фукидида, ели в ресторанчике и беседовали с крестьянами и солдатами. Мои совокупные расходы за эти четыре дня составили всего шесть шиллингов.
Потом мы сели в поезд на Битолу. С этого времени мы уже не совершали пеших переходов, а медленно, с множеством пересадок, добирались до Белграда по железной дороге. В первый день мы доехали от Битолы до Скопье. Хотя путь составлял всего сто двадцать миль, наша поездка длилась двенадцать часов. В то время на участке пути протяженностью в восемьдесят миль была проложена узкоколейная горная железная дорога с радиусом поворотов приблизительно в сто ярдов. Каждый мог на таком повороте выйти из поезда, пересечь поле или долину и снова вскочить на