А вот и мой юный отец, очень похожий здесь на моего сына Даниэля (носящего также имя Иехуда Арье – в память о моем отце). Это сходство вызывает прямо-таки озноб. Моему папе здесь семнадцать, он худой и длинный, словно стебель кукурузы, украшенный галстуком-бабочкой, его наивные глаза глядят на меня сквозь очки в круглой оправе, черные волосы тщательно зачесаны назад. Он слегка смущен, но и немного горд (он великий мастер произносить речи, но – и в этом нет противоречия – ужасно застенчив). По лицу его разлит этакий веселый оптимизм: ну право же, ребята, не беспокойтесь, все будет в порядке, мы все превозможем, все как-то устроится, да и что вообще может случиться, не страшно, все будет хорошо.
Отец на этой фотографии моложе моего сына. Если бы только это было возможно, я влез бы в фотографию, предупредил бы и его самого, и его развеселых товарищей. Я бы попытался рассказать им, что их ждет. Скорее всего, они бы не поверили и презрительно улыбнулись в ответ.
А вот здесь снова отец. Разодет, словно собрался на праздничный бал. А вот он в лодке, гребет, а с ним две девушки, улыбающиеся ему с шутливым кокетством. А вот он в забавных штанах, называемых “никербокер”, из-под которых видны носки. Он напряженно подался вперед, обнимая за плечи улыбающуюся девушку, волосы которой разделены прямым пробором точно посередине головы. Девушка собирается опустить в почтовый ящик какое-то письмо, на котором написано – снимок вполне четкий – Skrzynka Pocztowa. Кому адресовано ее письмо? Что произошло с адресатом? Что выпало на долю второй девушки, запечатленной на снимке, прелестной девушки в полосатом платье, с маленькой прямоугольной сумкой под мышкой, в белых носочках и белых туфельках? Как долго еще после того, как был сделан снимок, сохраняла она свою улыбку, эта красавица?
Опять