Мой дорогой сын, я бы никогда не покинул тебя, будь я уверен в том, что, оставшись, не подвергну смертельной опасности и тебя, и твою мать. Прости меня! Ты – мой сын, и даже после смерти я останусь твоим отцом.
Бернард Сэмсон.
Я дважды перечитал письмо, потом аккуратно его сложил и сунул в конверт, а конверт положил на край столика возле дивана.
Довольно долго все хранили молчание. Мистер Нидлмайер сочувствующе смотрел на меня. Хорас сверкал глазами, а потом не выдержал и громко, требовательно так спросил:
– Ну? Что там?
– Мистер Таттл, это не подлежащая разглашению информация, – заметил мистер Нидлмайер.
– Я его опекун. Практически родственник. Почти отец!
– Ничего подобного, – возразил я.
В комнату вернулась Бетти с чашкой кофе.
– О, Альфред! – воскликнула она. – Я совсем о тебе забыла! Что тебе принести, дорогой?
– Да ничего. Ну, если только стакан воды.
Бетти исчезла в кухне, а Хорас театрально закатил глаза и спросил мистера Нидлмайера:
– Вы женаты?
Мистер Нидлмайер продолжал смотреть на меня, а вопрос Хораса пропустил мимо ушей.
– Это хорошо! – сказал Хорас, его утверждение можно было отнести к любому варианту ответа.
Мистер Нидлмайер открыл свой портфель. Золотые застежки тихо щелкнули, и Хорас слегка подпрыгнул.
– Есть еще один вопрос, который нам следует обсудить, – сообщил мистер Нидлмайер. – Я, повторюсь, являюсь душеприказчиком мистера Сэмсона. – Он достал из портфеля обычного вида папку и постучал по ней пухлым пальцем. – Альфред, в его завещании ты указан как единственный наследник.
– Это что значит? – спросил я.
– Это значит, что ты наследуешь контроль над «Сэмсон индастриз» и все его состояние, которое составляет… – Мистер Нидлмайер сверился с бумагами в своей папке. – Да, четыреста миллионов долларов… плюс-минус миллион.
3
Тут раздался звон разбитого стекла, и мы все дружно вздрогнули. Это Бетти принесла мне стакан воды, но когда услышала слова мистера Нидлмайера: «Четыреста миллионов долларов», стакан выскользнул из ее руки и разбился вдребезги. Бетти сразу убежала в кухню за полотенцем, чтобы вытереть пол и собрать осколки.
У Хораса кровь отхлынула от лица. Он стал похож на Каспера Доброе Привидение лет сорока.
– Разумеется, как это принято в таких делах, ты сможешь контролировать свое состояние только по достижении восемнадцати лет, – продолжил мистер Нидлмайер. – А до той поры им будет управлять твой попечитель.
– Попечитель? – переспросил я.
– Попечитель, – шепотом повторил завороженный Хорас.
– А кто этот попечитель?
– Да. Кто он? Кто этот человек? – прошептал Хорас.
– Увы, но в завещании имя попечителя не указано. Таким образом, выбор должен сделать душеприказчик, то есть я.
– И кого же