– Дима, а ты живешь с родителями?
– С матерью. Отец умер. Сердце. – Я допил пиво в стакане и наполнил его заново.
Ольга растерянно заморгала глазами:
– Извини, я не знала…
– Ничего, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушнее.
Игорь настороженно следил за нашей скупой беседой, после чего поднял рюмку.
– За длинноногих блондинок! – чокнулся я с ним.
Ольга несмело протянула мне свой стакан, и я слегка коснулся его.
– Ты имеешь в виду Диану? – с трудом выговаривая слова, спросил Игорь.
– Ребята, мы идем спать! – крикнула Ди. В темноте, очертив полукруг, мелькнула ярко-красная точка выбрасываемого окурка.
– Нет, Гуфи, не Диану, – вздохнул я.
– Не называй меня Гуфи! – неожиданно визгливо выпалил Игорь, привстав со скамейки. – У меня есть имя, если ты еще не забыл!
Я промолчал, про себя решив никогда не называть его этой глупой кличкой.
Стало холодно, и Ольга надела свитер.
– А у меня тоже отца нет, – вдруг упавшим голосом сказал Игорь.
Мы с Ольгой озадаченно переглянулись.
– А с твоим-то что? – Я подцепил кусок свинины, ставший уже почти ледяным.
Игорь снял очки.
– Что? – усмехнулся он, и, честно говоря, мне не понравилась его усмешка. – Мой папаша мотает срок на зоне. Не знаю, может, его и в живых уже нет. Так-то.
За столом воцарилась тишина, которую нарушал лишь шелест ночных мотыльков, вьющихся у подвешенной к потолку беседки лампы, да далекий шум прибоя.
Ольга собралась что-то произнести и уже открыла рот, но я положил ей руку на колено. Она покраснела (это стало заметно даже в сумерках) и смущенно убрала мою руку.
Игорь начал плакать. Откровенно говоря, плачущий мужчина вызывает такое же отвращение, как и пьяная вдрызг женщина, поэтому я раздраженно попросил его не устраивать за столом всемирный потоп.
– Никто из вас ни хрена не понимает. – Гуфи икнул. – Никто…
– Ну-ну, хватит сопли развозить. – Я налил в рюмку еще водки и пододвинул ее к Игорю.
– Никогда никому. Я не рассказывал это… – всхлипнул Гуфи. – Не знаю, может, потому что я сейчас пьян. А может, вы просто неплохие ребята, которые стараются не подкалывать меня. – Игорь сплюнул и замолчал.
Пауза затягивалась, и я уже было подумал, что он передумал откровенничать перед нами, как вдруг Гуфи заговорил совершенно чужим голосом:
– Как думаешь, что чувствует шестилетний ребенок, когда его отец не вылезает из зоны, а мать постоянно пьет, собирая у себя дома всякую рвань?
Гуфизаерзал на лавке, словно сидел голой задницей на наждачном листе.
– Ну? – мягко произнес я.
– Ну?! – переспросил меня Гуфи, и глаза его сверкнули злобой. – Сортиры на вокзалах были в сто раз чище, чем наша квартира! Не было того алкаша в нашем районе, который не зашел бы к нам в гости! Но даже не это самое худшее. ОНИ ЕЕ ТРАХАЛИ! Трахали мою мать, да, они трахались, как какие-то кролики! – взвизгнул