Она молчала, пораженная в самое сердце.
– И керамику вашу можете выкинуть, – он слегка подцепил ящик носком дорогого ботинка. Чашки уныло задребезжали, ударившись друг о друга.
– Но зачем? – растерянно проговорила она. – Зачем?
– Забавы ради. Поиграли и забыли.
– Я не понимаю…
Савва снова отхлебнул из бутылки. Вот и все, еще одной прекрасной загадкой стало меньше. На душе отчего-то стало грустно. Чем бы мешала эта пещера для местных, ходили бы, мечтали, размышляли о вечном… Парни бы девчонок водили на свидания, привозили за десятки километров на мотоциклах, и пожимали бы потными руками их ладошки, пока девчонки с замиранием сердца и раскрытыми ртами рассматривали «древнюю живопись». Как когда-то в юности он возил мать Герасима…
Герасим, его сын, сейчас ждал снаружи. Пришлось взять его с собой в поездку – тот как раз гостил у отца. После развода они могли видеться с сыном только летом. Каждый год Надя оставляла мальчишку пожить у отца на время своего отпуска, сама же пыталась устроить свою личную жизнь. Савва давно уже не ревновал. Все прошло слишком быстро. Чувства испарились. Да и были ли они? Такая же подделка, что и сейчас перед ним. Роль отца он исполнял пусть без энтузиазма, но исправно. А Герасим рос своевольным и нагловатым, впрочем, как все подростки.
В тишине, со стороны заваленного входа, прокатился камень, отлетел на середину пещеры.
– Вот нас и открыли. Всего-то мы тут и пробыли… – он взглянул на часы, которые уже стали довольно ясно видны и без фонаря, в пробивающемся снаружи свете, – полчаса.
Он дождался, когда проход будет достаточно большим. Птицина не произнесла ни слова. Вышел на свежий воздух, щурясь от солнца. Сын лежал, прислонившись к скале спиной, закрыв лицо бейсболкой. Савву кольнуло, что сыну было как бы и безразлично, что происходит с отцом. А потом махнул рукой – через три дня и до следующего лета его заберет Надя. Следующим летом он, пожалуй, и займется его воспитанием.
– Герасим, собирайся, поехали. Наша миссия закончена.
Сын встрепенулся, встал и молча пошел к машине. Ему, реально, было наплевать.
Они неслись по ковыльной азиатской степи уже давно. И не было ей ни конца, ни краю. Земле, которую когда-то топтали копыта коней Тамерлана и Чингисхана. Куда ни кинь взгляд – трава, волнообразно клонящаяся под ветром, да вместо дороги две сухие колеи, ведущие за горизонт.
Машину вел директор музея Рудин Игорь Иванович, мужчина лет 50-ти, с довольно умным лицом, но какой-то нескладный и вечно суетливый, в немодном сером костюме, явно надетом по случаю приезда столичной ученой звезды. Он как гостеприимный хозяин встретил Савву на аэродроме на своем автомобиле, теперь вот вез обратно. Но от утреннего веселья не осталось и следа. Савва так и чувствовал волну разочарования, исходившую от немолодого мужчины. Видимо, бедолага возлагал на пещеру очень большие