– Так что же я вам якобы сказал? Просил приехать?
Она, наконец, скинула на пол оттягивающую плечо сумку.
– Он чуть не убил меня. Напал в пещере, где я делала фотографии, начал душить…
– Что? – Савва в недоумении поморщился.
– …Он ничего мне не сказал, просто молча подошел и…
Она показала на еле заметный синяк под шарфиком.
– …Вовремя пришли туристы и спугнули его.
– И что это? – он не знал как реагировать. Злиться, ругаться, смеяться? – Может, все-таки объясните? Кто на вас напал? И почему – ко мне, а не в полицию?
Тон девушки, синяк, заставили его спрятать улыбку. Но он до сих пор ничего не понимал и это жутко раздражало.
Она вздохнула:
– Я думаю, что это был тот же гопник.
Савва облизал губы, сразу захотелось пить:
– Проходите, – бросил он коротко и приглашающе раскрыл дверь.
Птицину не пришлось приглашать дважды.
Они сидели на его кухне. Перед Оксаной стоял недопитый стакан сока. А Савва так и сидел босиком, в халате. Ноги совсем заледенели на холодной керамогранитной плитке пола. Птицина описала в подробностях, и то как посещала пещеру каждый день, снимала передвигающиеся сами собой картинки. А потом – как напал тот человек, по описанию похожий на гопника из аэропорта. Произошло это два дня назад, Птицина обратилась в полицию, думала, что это какой-то сумасшедший, мало ли помешанных. Но после звонка Саввы поняла, что тот имеет отношение в пещере.
Все понятно, только… только он не звонил Птициной и ничего не рассказывал. Он полез за телефоном и там, как и предполагал – ничего не обнаружил. Хотя, можно и стереть запись. Кто этот гопник, что ему нужно от них? Птицина была тоже в недоумении.
– Я ходила к Игорю Ивановичу, но он не знает, кто это. И ему отчего-то все это неинтересно. И знаете, я подумала… я подумала, что у него рак.
– Рак?
– Да. Человек чахнет на глазах.
– Печально, – протянул Савва, но думал о другом. У самого Саввы синяков не обнаружилось, его не душили, а сунули под воду и как-то обездвижили. А у Птициной был синяк на шее, настоящий, насколько Савва мог судить. И его и ее хотели убить. Но зачем? Их с Птициной ничего не связывало кроме пещеры – ни деньги, ни родство, ни общая работа. И цели у них были разные. Не складывалось, не складывалось здесь.
За окном давно начало рассветать, на часах пять утра. Птицина отпила из стакана, поежилась.
– Простите, я со вчерашнего дня ничего не ела.
– Да-да…
Савва машинально схватился за фартук, открыл дверцу холодильника.
– Яйца и бекон.
– Спасибо.
Он переминался с ноги на ногу и жарил яичницу. Так и не сходил за тапками, олух. Деревянной лопаточкой переворачивал шваркающие на сковородке полоски бекона. Она не прерывала его молчаливых раздумий, с любопытством