Одевался Ланц весьма оригинально. Он словно бы пытался задержать время, которое ускользало от него. А может быть, он попросту был приверженцем старомодного стиля или хотел выделиться, кто знает? Но, так или иначе, а вся одежда у него была подобрана по моде пятидесятых годов двадцатого века. А это значило, что на его могучих плечах неизменно сидел двубортный полосатый пиджак из тяжелой и плотной такни с сильно расширяющимися к верху лацканами заостренной формы. Брюки с манжетами были неимоверно широкими и в ту же полоску что и пиджак. Грудь и живот Ланца прикрывал жилет с золотой цепочкой от часов, которые покоились в маленьком кармашке, а на его шее был туго повязан шёлковый стильный галстук, поддерживаемый золотой булавкой на вороте. Кроме этой булавки и цепочки от часов на среднем пальце Ланца поблескивал большой, также из золота, перстень со странным изображением. Это было как будто изображение дома, но весьма стилизованное на котором отдалённо проглядывалось наличие крыши и одного окна на фасаде.
Чем занимался Ланц, Иван Александрович определённо сказать не мог. Только в начале их отношений, которые зародились на одной из общих служебных вечеринок, когда Политов ещё до департамента работал в юридической конторе, в задушевной беседе Ланц случайно обмолвился, что является директором производства на какой-то подмосковной химической фабрике под названием «Штамп». Политову даже припоминалось, что эта самая фабрика занималась чем-то похожим на производство то ли краски, то ли печатных чернил или чего-то в этом роде, но, однако, этим исчерпывалась та информация, что решил тогда открыть о себе его новый приятель.
Несмотря на внешнюю открытость, Ланц обладал довольно скрытным характером, и не любил распространяться о себе, и уж тем более о направлении своей деятельности. Впрочем, он обладал одной особенной чёрточкой: не рассказывая о себе практически ничего серьезного, и при этом, отшучиваясь на все вопросы о том, чем он занимается типовой фразой: «А чёрт меня знает! Наверно я самый бесполезный человек на земле, который попусту ест свой хлеб!», сам он с лёгкостью узнавал почти всё самое важное и сокровенное о каждом новом своём собеседнике. И впоследствии также легко мог раздобыть почти полную информацию о любом из них, если такая нужда у него появлялась.
Теперь же, например, Ланц располагал точными сведениями, как и чем живёт Политов, был уведомлён, что тот сейчас без работы, что просиживает дома практически впроголодь, что совсем никуда не выходит, и что, в конечном счёте, катит свою жизнь всё ниже и ниже, не имея никаких внятных перспектив и планов на будущее. Каково же было удивление самого Ивана Александровича, когда он понял, что о его жизни справляется кто-то со стороны, пусть и не совсем посторонний, – а всё-таки большими друзьями они с Ланцем считаться не могли, –