– Ну-ну! Посмотрим, что он скажет. Звони ему. Только сразу мне трубку дашь.
Как только зять нажал клавиши на мобильнике, Марья Ивановна схватила трубку, но услышала женский голос: «Абонент временно недоступен».
– Позвоню на домашний, – сказал Павел.
На сей раз он не отдал телефон тёще – говорил сам.
– Позовите, пожалуйста, Леонида Романовича… А в каком универсаме?.. Спасибо.
Марья Ивановна, которая слышала, что голос в трубке был женский, уточнила:
– Это его жена?
– Да. Она сказала, что он недавно звонил из магазина: спрашивал, что купить? Она не успела ответить: разговор оборвался. Наверняка у Романыча батарейка села… Знаете что, поехали в этот универсам. Может, ещё застанем его там? Не хотелось бы домой к нему переться! – Павел вздохнул и процедил сквозь зубы: – Чёрт меня дёрнул дать вам кошелёк!
* * *
Главреда в универсаме они нашли быстро. Павел показал на стоящего у кассы интеллигентного мужчину лет сорока восьми: «Это Романыч». Тот не замечал их. Он смотрел на кассиршу виноватым взглядом набедокурившего школьника. А в руках держал кошелёк – точно такой же. Рядом стояла тележка с покупками.
– Ну, разве можно так делать! – возмущалась кассирша. – Идёте в магазин и не знаете, сколько у вас денег. Я ведь уже чек пробила.
– Ничего не понимаю… – растерянно пробормотал главред. – У меня было больше денег. Может, вытащил кто?
– Если бы вытащили, тогда уж сам кошелёк. Вы посмотрите в кармашке на молнии. Может, там что-нибудь есть?
Главред заглянул в кармашек и, вытащив маленькую, как на документы, фотографию, ошеломлённо воскликнул:
– Откуда взялась эта старушенция?
– Придержи язык, Романыч! – громко сказал Павел. И когда тот повернулся к нему, пояснил: – Это моя тёща. И мой кошелёк. Я нечаянно захватил твой, когда забегал к тебе сегодня.
– А я-то удивился, почему денег стало меньше. А зачем ты носишь фотку тёщи?
– Потом объясню. На! Забери свой кошелёк.
Мужчины обменялись бумажниками.
– Это ж надо – фотографию тёщи с собой носит! – поразилась кассирша, с восхищением глядя на Павла. – Идеальный зять. Моей бы маме такого.
Марья Ивановна только хмыкнула.
Когда они втроём вышли из универсама, Павел пожаловался главреду, что тёща из-за путаницы с кошельками теперь обвиняет его в измене.
– Она подумала, что фотка девушки в твоём кошельке – это моя любовница.
Романыч усмехнулся и сказал Марье Ивановне:
– Успокойтесь. Это моя дочка. И кошельки мы, действительно, перепутали.
– А почему же эта фотография подписана Павлу? – с подозрением спросила Марья Ивановна.
Главред поставил пакеты на асфальт, вытащил бумажник из кармана пиджака, достал фото, повернул так, чтобы свет фонаря освещал надпись, и раздражённо спросил:
– Ну,