Со страниц глянцевых журналов шоко-леди испепеляли читательниц гипнотическими взглядами, размазывая по губам и обнаженной груди вишневую густую массу. Полулежали они на шоколадном камне, на котором была выбита истина: «Шоколеди – только для тех, кто имеет хороший вкус!»
Сама властительница шоколада держала свою империю в ежовых рукавицах. Она лично проверяла производственную линию, следила за упаковкой, придирчиво отбирала поставщиков сырья.
Но больше всего ее волновала наглядная агитация товара, известная в миру под словом «реклама».
Был у нее доверенный фотограф, особо приближенный к телу, тот самый, который умел создать у модели гипнотический взгляд и заставить фотоизображение шоколадной башни вызывать слюноотделение у искушенной публики.
В империи назревала премьера новых конфет, под названием «Готический Шок». После долгих мучительных размышлений на тему как лучше оформить новую рекламную компанию и сэкономить средства, Любовь Робертовной был придуман гениальный ход – провести фотосессию в развалинах старой Усадьбы родного города Скучного.
Молва о чудном Готическом зале, обретенном в ходе реставрации, привела мадам Петровскую в скромную столовую дома директора Карпа Палыча.
Сначала, конечно же, Карп и слышать ничего не хотел о прекращении реставрационных работ на четыре дня для того, чтобы какой-то там фотограф смог сотворить чудо из двух полуобнаженных девушек и горы шоколада.
Но Любовь Робертовна, на мгновение вынув из огромных губ, крашенных вишневой помадой, длинный янтарный мундштук с тонкой сигаретой, нацарапала на клочке бумаги магическую цифру и бросила ее на стол, перед Карпом Палычем.
– Что это? – Спросил он, поправляя очки.
– Это сумма. Которую вы получите за четыре дня аренды вашей Усадьбы.
И вопрос был решен.
Особняк опустел на оговоренный срок. В старые, уставшие от шума залы, вернулась тишина, молчаливые сквозняки, мрачное потрескивание углов. Но вот что странно – вместе со всем этим в доме поселилась тревога. Она была реальна, ощутима и вещественна.
Первой ее ощутила художница Глафира – она со своей подругой Марьей, приходила в Усадьбу по вечерам, делать эскизы для картин.
Глаша и Маша работали при старом монастыре в иконописной мастерской. Правда, «монастырем» эту часть музейного комплекса местные жители называли по инерции, ни монахов, ни служб, в старых корпусах не было со времен революции.
Сидя по вечерам за этюдниками, подруги болтали о пустяках, восхищались красотой и живописностью особняка, а главное – с удовольствием