Ничто смутно понимало, что допустило ошибку. Но обратного пути не было, да оно и не хотело снова превратиться в до-ничто, в полное, неосознаваемое отсутствие себя самого… Но было и еще кое-что… Еле слышное эхо далеких слов, необъяснимых чувств… Любовь. Нежность. Тревога. Жалость. Скорбь. Самоотречение… Пустые, бессмысленные скорлупки… Оно было не в состоянии понять, что уже преображается, меняется, обращается из ничто в нечто… Нечто иное…
Все люди братья, все бабы сестры…
Иона Нилович Кубаревский. 1875 (?) – дата смерти отсутствует. Год рождения тоже сомнителен, плюс-минус десять лет. Малоизвестный, а точнее, совсем неизвестный поэт и артист, фокусник, исполнитель романсов собственного сочинения. Работал в каком-то то ли передвижном провинциальном театрике, то ли вообще в цирке… Кажется, был женат. Вроде бы, осталась дочка, по имени то ли Лариса, то ли Луиза. Все зыбко, неточно, непроверяемо и непонятно. Каким чудом Валерии удалось раскопать даже эти отрывочные сведения?
Задумчиво почесав обстриженный висок, я посмотрела на лежащего в расслабленной позе разноглазого кукела. Имя Иона Нилович подходило этой нездешней физиономии, как корове седло. Лера права – это моя лучшая работа. Права и Эмилия, с несвойственной ей метафоричностью назвавшая кукела «отвратительно живым». Впрочем, сестра никогда не разделяла моего увлечения куклами. Ей подавай реальных людей, желательно побогаче. И, конечно, они обе правы в том, что лучше как можно быстрее сдать куклу заказчику, а парик, одежду, обувку и все прочее, буде понадобится, шить по заранее снятым меркам, без участия «модели».
В комнате было чисто прибрано. Лера и Лиля, приехавшие вчера поздно вечером после моего звонка с путаными извинениями, были взволнованы. Оказалось, я звонила им еще днем и заплетающимся языком несла что-то о глазах, окнах, пустой голове и тому подобной чуши. Я этого не помнила вообще, но история звонков на мобильнике подтверждала их слова.
Увидев меня и разгром в квартире, они обалдели окончательно. Пришлось в двух словах обрисовать ситуацию, списав все на творческий «запой», извиниться за былые и нынешние грехи, покорно кивая, выслушать все охи-ахи и принять активное участие в уборке территории и приготовлении ужина. Я не могла вспомнить, когда и что «нормально ела» в последний раз. Да мне и не хотелось есть, но, дабы не провоцировать конфликты, впихнула в себя несколько ложек супа и салата.
После мытья посуды Эмилия унеслась по своим делам, взяв с меня обещание завтра посетить ее спа-салон и «привести себя в божеский вид, все за счет фирмы, на тебя же смотреть страшно, как бомжиха». Лера осталась и показала мне свои записи об Ионе Кубаревском, который, скорее всего, и был изображен на postmortem фото. На прощание она настоятельно посоветовала мне как можно скорее связаться с заказчиком и передать ему готовую куклу «от греха подальше».