– Завтра вечером доставят новый мешок корма, а старый, так и быть, скормим ему весь. Там двойная норма. Может тройная. Дадим ему разок полуторную. Праздник же! Новый Год!
Пишет мне на следующий день с работы: "Мама, корм получил. Дай собаке горсть, как бы полдник!". Я отвечаю, что сейчас не дома, а вернусь – обязательно выполню наказ.
Дома же в это время был старший сын, которму младший, хозяин собаки, решил и делегировать полномочия по дополнительной кормежке. О чем мне, конечно, все сказать позабыли.
Прихожу домой. Насыпаю пару горстей корма в миску. Потому что человек я добрый и мне для собакина ничего не жалко. Угощайся, родной! Пес как-то странно смотрит на меня, боком подкрадывается и мигом всасывает в себя внеплановую пайку. После этого задумчиво глядит мне в глаза, сыто икает и медленно, переваливаясь вдруг ставшими круглыми боками, удаляется с кухни.
Что-то и вправду он толстоват стал, замечаю я ему вслед. Раздулся, как дирижабль. А съел-то всего ничего.
Тут из своей комнаты выпархивает старший сын и радостно вещает:
– Мам! А я собаку покормил!
– В смысле покормил? Зачем?
– А меня малой попросил! Внепланово!
Вот это номер! Получается пес уже два раза вне графика откушавши? То-то я в нем особой радости у миски не наблюдала! Он же уже обожравшись! Его же разорвет сейчас! Надо младшему сказать, но как-то осторожно. Чтобы не нервировать.
И вот с работы прибегает младший. Быстро тащит сытосонного пса на прогулку. А я занята домашними делами.
– Мама! А чего это он так плохо ест? – раздается удивленный голос сына. Он уже пришел с прогулки и кормит пса!
– Стой! Погоди! Не надо его кормить! Он сегодня уже два лишних раза поел! – в ужасе кричу я.
Пес, услышав мой тревожный голос, начинает усиленно работать челюстями и мигом заглатывает очередной корм. Наверное он думает, как сказочный персонаж Мартынко: "Эх, обожруся и помру молодым!". Но остановиться не может.
Мы остолбенело смотрим на собакина. Он раздут до полной шарообразности. И явно счастлив. Правда идти ему совсем тяжело. Поэтому он падает на бок прямо в кухне и блаженно прикрывает глаза.
– Дорвался! – обреченно констатирует сын.
Меня мучают жуткие предчувствия.
Которые, впрочем, не оправдались.
Да, ночью собачко постанывало. Ибо груз пищи давил во все места организма. Много пил. Лишний раз вечером поздним пришлось погулять. Но и все. Ни несварения, ни тошноты не было.
Зато счастья – через край!
Будет псу, что вспомнить в старости!
Где был бог?
Посетила я недавно московский Еврейский музей. Тот, который Центр толерантности. Потому что давненько там не была, но слышала о проходящих там прекрасных выставках.
Так вот.
Походила по сменным экспозициям и причапала на постоянную. Она там огромная. Плюс – интерактивная. Ни за один, ни за два, ни за двадцать два раза полностью не охватить. Вот я понемногу и отгрызаю каждый раз чего-то новенького.
Дошла