– Что же ты будешь делать? Если он иностранец, ты не сможешь разговаривать с ним по-японски. Думаю, тебе придется выучить несколько английских слов.
– О чем ты говоришь? Я достаточно знаю английский, чтобы понимать его.
И, чтобы продемонстрировать свое неудовольствие, Матян загремела посудой.
– Во всяком случае, что сегодня будешь заказывать?
– А что у тебя есть?
– Как насчет свежей савара[2]?
– А сколько?
– Сорок иен один кусок.
– Дорого.
Матян подошла к кухонной двери, уперев руки в бедра, и сурово посмотрела на Сесукэ.
– У нас будет гость-иностранец, и, я полагаю, мы будем заказывать больше мяса. Поэтому будь-ка к нам повнимательней и обслуживай нас хорошо.
– Это что, угроза? – Сесукэ развязал полотенце на голове и вытер потное лицо. – Ты трудный покупатель.
– Это же естественно, разве нет? Неужели ты не знаешь, что иностранцы не едят ничего, кроме мяса?
– Хорошо, твоя взяла. Я продам ее тебе за тридцать пять иен. – Он послюнил карандаш и записал заказ в книгу. – Как это получилось, что иностранец будет жить у вас?
– Разве я тебе не говорила? Он старый друг Такамори.
– Ах вот что? Тогда, наверное, правильно, что он остановится у вас. Между прочим, один иностранец снимает комнату в доме господина Мори – знаешь, около полицейской будки? Преподает английский или что-то в этом роде.
– У нас совсем другого рода гость, – громко заявила Матян. – Наш – потомок Наполеона, так что не сравнивай его с каким-то простым иностранцем, который живет у Мори.
– Наполеона?
– Что, ты даже не знаешь, кто такой Наполеон? Какой невежда!
– Ты не хотела бы пойти со мной в кино в воскресенье?
– Нет. Я ни с кем никуда не пойду, пока не буду готова выйти замуж. Если ты закончил свои дела, можешь отсюда убираться.
Наконец пришел тот апрельский день, когда Гастон должен был прибыть в Йокогаму.
– Наконец-то! – даже Сидзу громко произнесла это накануне его приезда. Прозвучало так, будто домой из далекой поездки возвращается ее родной ребенок. А все потому, что последнюю неделю она только и готовилась к приему гостя: чинила стеганое одеяло, покупала новые простыни, придумывала подходящее меню.
– Томоэ, ты купила новые наволочки на подушки?
– Да, но, мама, я не думаю, что мы должны заходить так далеко. Во-первых, у нас нет ни малейшего представления, зачем он приезжает в Японию. Даже если он когда-то и переписывался с Такамори, от нас не требуется поселить его у себя на все время, пока он в Японии. Я думаю, это плохая привычка японцев – доходить до таких крайностей в приеме иностранцев.
– Возможно, ты и права, но он проделал такой длинный путь…
– Хотела бы я знать, какой он, этот Гастон.
Выключив радио, по которому играла американская музыка, Томоэ пыталась – как это она часто делала последние три недели