Наиболее громкое политическое дело Петербурга того времени, непосредственно связанное с Бироном, – публичная казнь кабинет-министра Артемия Петровича Волынского, государственного деятеля, который открыто выступал против ненавистного временщика – безродного курляндца, недавнего конюха, которому императрица, как говорили, не без вмешательства злых духов, полностью поддалась.
27 июня 1740 года в тюрьме Петропавловской крепости Волынскому, обвиненному в государственной измене, вырвали язык, после чего вместе с его «конфидентами» Хрущовым, Еропкиным, Мусиным-Пушкиным, Соймоновым, Эйхлером привели на эшафот Сытного рынка и подвергли мучительной казни. Вначале Волынскому отрубили руку, а затем голову.
Казнь едва ли не третьего, если считать и Бирона, человека в России потрясла всю страну. В его смерть верить не хотелось. И когда неожиданно в Петербурге распространился слух, что в Иркутском остроге сидит «за чародейство» некий Волынский, появилась легенда, что на эшафоте Сытного рынка вместо кабинет-министра обезглавили специально изготовленную куклу, в то время как сам Артемий Петрович был императрицей помилован и отправлен в Иркутский острог.
Казнь Артемия Петровича Волынского и его конфидентов была последней в России. Вплоть до 1826 года смертные приговоры судами не выносились. Память об эшафотах с виселицами, колёсами для четвертования и другими средневековыми приметами постепенно стиралась. Исчезла и профессия палача. Если верить фольклору, последний петербургский палач жил вблизи Сытного рынка, на современной улице Мира, бывшей Ружейной, а ещё раньше – Палачёвой, или Палачёвской.
В день казни Волынского Анны Иоанновны в Петербурге не было. Говорят, она охотилась в Петергофе. Она была страстной охотницей. В её царствование на территории нынешней Александрии был устроен специальный зверинец и выстроен павильон, носивший название Темпль. Оттуда во время охоты государыня стреляла зверей, которых охотничьи собаки заранее выгоняли на поляну перед окнами павильона. «Однажды на охоте государыни олень перескочил изгородь и стал уходить Нижним садом. Императрица, преследуя его на лошади, стреляла несколько раз, и только в Монплизирском саду раненый олень был окружён охотниками. Две пули, которые ударили случайно в стену китайской галереи голландского домика во время преследования оленя, можно видеть и в настоящее время», – рассказывал М.И. Пыляев в 1889 году.
Среди городских легенд того времени Пыляев выделяет рассказ о том, как в 1731 году при издании календаря на 1732 год уже упоминавшийся нами петербургский немец академик Георг Крафт включил в него предсказание, что лёд на Неве вскроется на следующий год рано, в марте месяце, и даже указал число. «По выходе в свет календаря это предсказание возбудило много толков, и друзья смеялись пророчеству профессора, особенно за двое суток до предсказанного дня, когда Нева не думала ещё вскрываться. Но