За Соловьева тут же вступился и штатный онколог больницы:
– Кирилл Иванович, я эту пациентку знаю, мы ведем ее уже не первый год. Поверьте, на вскрытии мы ничего нового не увидим. Пришло ее время. Евгений Степанович и без того сделал невозможное, существенно продлив ей срок жизни.
– Согласен, – поддержал его хирург, оперировавший Семенову пару недель назад и выводивший ей стому.
– Да на паллиативное отделение никто и не грешит, – ответил коллегам Косяков, – все мы знаем, кто там лежит и с какими диагнозами. Просто хотелось бы, чтобы там соблюдались те же правила, что и везде.
– Ну, кстати, – вставил Женька, не растерявшись, – мое отделение не безнадежное. Процент смертности в нем порой не превышает средних показателей по больнице.
Мне было не совсем ясно, отчего Косяк так упорствует. Ну, померла столетняя бабка – вот же случай. Там рака и метастазов было больше, чем живых органов. Зачем теперь все это мероприятие ворошить, тем более при наличии официального отказа родни от вскрытия? Видимо, что-то Косяк о бабке Семеновой знал. Или о семье ее что-то слышал. Чует мое сердце, не просто так он упорствует.
– Ладно, – тихо сказал главный врач, – у нас тут все, надеюсь?
Ему уже нечем было парировать доводы соперников.
– Да, Владимир Анатольевич, на этом можно?..
– Можно, – кивнул главный врач и встал со своего места. – Коллеги, насчет грядущей недели ИБС, всем все ясно?
Последовало дружное «угу».
– Тогда все свободны. Докладчиков попрошу представить мне презентации своих работ к пятнице. Все, конференция завершена, всем спасибо.
Признаюсь, свой доклад, как и остаток конференции, я преодолевал уже на морально-волевых. Жуть как спать хотелось, да и грудная клетка сильно болела. Дышать было сносно, но неприятно – каждый вдох отдавал колкой болью где-то под ребрами. Приходилось делать вдохи поверхностно и часто, что автоматом приводило к гипоксии и попыткам мозга насытить себя кислородом, сделав пару-тройку мощных зевков. Зевки я подавлял, как мог, однако это тоже требовало определенных усилий.
Так или иначе, а самое сложное мероприятие грядущего дня миновало, оставалась лишь какая-то мелочь – доработать до конца рабочего дня и свалить, наконец, домой. Да-да, вы не ослышались. Кто не в курсе – после ночного дежурства стационарный врач еще и днем работает. Работа днем – его основная обязанность. А вот ночные дежурства – это уже либо наказание, назначаемое с воспитательной целью (как раз мой случай), либо подработка, то есть дело добровольное. И никакое ночное дежурство, разумеется, не является поводом отлынивать от основной работы. Особо нуждающиеся берут ночные смены сутки через трое. Вот и представьте, каково их близким? Как тут построить крепкую и дружную семью, если твой благоверный или благоверная женат на работе, а не на тебе? Но это я так, к слову.
– Так, Горин, – услышал я от нашей Жабы сразу, как ввалился