2
Костя Пришвин добрался до Нареченска из родной Самары на нескольких видах транспорта: поездом, автобусом и, наконец, просто автостопом. Уже на второй день пути к своей конечной цели, научному институту, находившемуся где-то за чертой этого небольшого провинциального городка, Костя понял, что мобильную связь ему, вероятно, в ближайшее время не восстановить и соответственно он может забыть и обо всех банковских услугах, когда у него закончатся последние наличные деньги.
В последний раз на пустынной дороге по направлению к институту Пришвина подбросил загорелый местный парень на самосвале ЗИЛ-130. Они тряслись на ухабах около часа, перетирая разные темы от политики и современных научных разработок до красивых девчонок из Иваново и ценах на вещевых базарах в Подмосковье, где Косте когда-то довелось побывать, пока шофёр не остановился у оживлённого скудной растительностью предгорья – отсюда начинала виться почти неприметная каменистая тропинка, терявшаяся среди иссушённых солнцем, красноватых соляных холмов.
– Вообще-то мне нужен институт Биотехнологий, – заметил Пришвин, оглядывая окрестности, чем-то напоминающие марсианский пейзаж. – Разве это здесь?
Загорелый парень молча указал на покосившуюся табличку, видневшуюся поодаль у подножия склона. На ней можно было разобрать слегка затёртую от времени и суховеев, аккуратно выведенную чёрной краской, надпись:
«БИОСФЕРНЫЙ РЕЗЕРВАТ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН!»
Пришвин радостно кивнул:
– То, что нужно! Далеко отсюда до института?
Местный с каким-то испугом посмотрел на Костю и сказал:
– Мы объезжаем его стороной. Кстати, два дня назад один из таких же, как ты психов задал мне тот же вопрос. Надеюсь, он уже дома и смотрит телевизор.
Костя не успел задать парню логичный уточняющий вопрос, когда тот, даже не удосужившись распрощаться, отжал газ и скрылся из виду на бешеной скорости.
Пришвин в изумлении проводил взглядом самосвал, оставивший позади себя плотную завесу из пыли и дыма. То, что он услышал, откровенно говоря, не очень-то его и напугало, – скорее, наоборот, заинтриговало и пробудило ещё больший интерес к вожделенному институту. Если следовать логике, этот кто-то мог быть репортёром, таким же, как и он сам. Значит ли это, что у него появился соперник? Или местный «абориген» попросту ошибся?
Пришвин двинулся по тропинке, уводившей вверх по песчаному склону, отметив про себя, что ему остаётся всего несколько часов до наступления сумерек и что оказаться одному в темноте в неизвестном необитаемом месте было бы не самой приятной перспективой,