– Всем собакам надо уйти, – вдруг сказал Рольф. – Всем нам давно пора уйти… на необитаемый остров. Туда… где нет людей, короче.
Ёшке стало совсем не по себе. Он вдруг ясно представил, что бедный Рольф от горя сошёл с ума. Ёшка распахнул люк, резким усилием впихнул туда Рольфа, который с деревянным стуком скатился вниз по лестнице, и спустился сам.
В этот поздний час все до единого в ночлежке спали. Собак стало намного больше. Спали уже и на полу, грязном и неотличимом от земли. На месте Рольфа спал неизвестно как сюда попавший упитанный молодой кобель. Ёшка, который к этому времени пришёл в необычайное раздражение, за ошейник сдёрнул его на пол, уложил Рольфа на деревянный помост и стал пробираться, не особо церемонясь со спящими, к выходу. Он хотел было сказать дежурному, чтобы тот не выпускал Рольфа в течение трёх дней, но не нашёл никого, кто бы бодрствовал. Всюду спали собаки, почему-то беззвучно, все они казались одинаковыми, и цвет у всех был одинаковый, грязно-бурый. На столе у входа, около единственной горящей свечки, тоже спали два пса.
Ёшка посидел некоторое время, отогреваясь у железной печки, в которой горела сухая ольха. Как ни бросало его в дрожь от одной мысли, что сейчас предстоит бежать два километра по трескучему морозу, мысль о том, чтобы остаться до утра в ночлежке, приводила его в ещё большее содрогание. Хотя и было очень тепло, Ёшку мутило от тяжёлого нездорового запаха, от вида грязного пола и просаленных насквозь стенок. Было тихо, и Ёшке казалось, что все эти собаки давно померли или почти уже померли от какой-то вялой, смертельной болезни. Ёшке вспомнилось освещённое белым газовым светом пугающее безмолвие посёлка, труп на проспекте Освобождённых Псов, грозный блеск Сириуса, непонятные фразы Рольфа, и ему снова пришла мысль о том, что умерло всё живое на Земле…
«Их было две, он сказал две фразы, – вспомнил Ёшка. – Сначала он сказал, обращаясь ко мне, вижу ли я, как ярко горит Сириус, когда Сириуса видно вовсе не было. А потом – «Нам надо уйти… на необитаемый остров». Да, и добавил: «Туда, где нет людей».
Ёшка огляделся. Два пса на столе спали в тех же неудобных, скрюченных позах, потому что стол был для двоих маловат, и Ёшке живо вспомнилась неестественная поза, в которой лежал в снегу мёртвый Рем. Тут Ёшке представилось, что измученный, безумный Рольф не спит, а уже медленно идёт к нему, бесшумно переступая через собак и непонятно блестя глазами.
Ёшка резко вскочил, споткнулся, выскочил в совсем тёмную прихожую, взлетел вверх по дощатой лесенке и выпрыгнул на склон оврага. Мороз схватил его, пробрав до костей, и Ёшка, спотыкаясь, стал карабкаться вверх по тропинке. В лесу было темно, и кое-как были видны густо стоявшие серые стволы деревьев.
Ёшку вконец обуял