Почивая на лаврах всемогущей «владычицы морей», корона стремилась продать все, чем обладала, и желательно по максимальной цене, хотя ей доставалось это практически даром. А в ответ же Англия желала получить ресурсы и материалы для наращивания собственного производства. То есть капитали́зм[38] как он есть.
Страны, которые позже остальных встали на этот путь развития, такие как Германия и Россия, не сразу поняли свою выгоду от завоевания мировых рынков и продолжали вести экономическую политику так же, как и ранее, что в будущем приведет к Первой мировой войне.
А пока корабли с пенькóй[39], лесом и зерном продолжали ходить по Балтике из Петербурга в Европу, снабжая последнюю, кроме прочего, продуктами первой необходимости и забирая в ответ товары промышленного производства, коих на родине было не сыскать.
Таким образом, даже если бы Стейтем не подсуетился за друга, Петтерсы все равно легко бы добрались до России в любое время года. Как говорится, война войной, а… бизнес есть бизнес.
Джордж угрюмо смотрел на парусно-винтовой фрегат, стоящий у причала порта Пензанса, с надписью на борту: «Виктория». Сердце вновь начало щемить от не пойми откуда взявшейся тревоги.
Дело было не в названии, он прекрасно относился к королеве, но сам вид корабля вызывал в нем тяжкие воспоминания. Когда-то он уже ходил на подобном и даже успел погибнуть, если верить бумагам Ведомства секретной службы.
Марта с детьми, опережая друг друга, взлетели на борт и уже разместились по каютам, а он все стоял у причала.
– Пап, ты идешь?! – воскликнул вернувшийся Майкл.
С Джорджа спало оцепенение.
– Да, сын, – сказал он и натянуто улыбнулся.
– Па-а-ап, – протянул парень, – что-то случилось?
– Конечно нет, – соврал он. – Просто задумался.
Петтерс поднялся на борт. На душе скребли кошки. К нему вновь вернулись видения из дурного сна – заснеженный лес, звери-оборотни и лютый холод. Он пытался себя успокоить, отгоняя дурное предчувствие.
Через несколько дней они пересекут Балтийское море и окажутся в Петербурге, одном из самых красивых городов мира. Семья вместе, и причин для тревоги нет. Однако противный внутренний голос не унимался и продолжал нашептывать: «берегись, Петтерс», «впереди тебя ждет опасность», «еще не поздно вернуться». Мысленный диалог прервала команда капитана, пронесшаяся над палубой:
– Отдать концы!
Молодой матрос с красным, усыпанным прыщами лицом, пробежал мимо Джорджа к привязанному у фальшбóрта[40] канату. Он уцепил конец веревки, завязанной в бант, и потянул на себя, но узел лишь туже затянулся. И без того нервное состояние матроса грозило перерасти в панику. Руки судорожно шарили по мокрому пеньковому канату. Джордж, молча наблюдавший за стараниями паренька, решил сжалиться над беднягой.
– Это бýлинь[41], – тихо произнес Петтерс.
– Что?
Матрос