Я театрально закатываю глазки, притворяясь очень изможденной и уставшей от перевыполненных планов и партийно-важных достижений.
День пятьдесят второй. Тело. Благодарное
В столовой тоже подают на обед гусениц. И сушеные яблоки. Но по вечерам бывает свежий хлеб. Он пахнет по-человечески потрясающе. В нашем поселении Трудового отдела уже и не помнят, каково это.
Вчерашний фильм оказался смешным и злободневным. Рассказывали про успехи Трудовых лагерей по борьбе с гнилью. Еще показали исследовательский центр по ОГЗ. Сейчас он базируется в Большом городе, и там работают врачи. Человек двадцать, не больше. Лучшие из лучших. Точнее, выжившие и сохранившие знания после трех крупных вспышек ОГЗ.
Напоследок нам выдали видеоинструкцию для бригадиров по санитарной организации работы среди заключенных. Ох, простите, трудящихся.
В нашем государстве нет заключенных. В нашем государстве все бесконечно счастливы служить великим целям Партии и отдавать все свои силы на ликвидацию последствий войны.
«Это честь, которой вы удостоены Отцами. Возгордитесь же!» – этим лозунгом и закончился киносеанс в лектории.
Хм. Тело. Благодарное. И ароматное, с хлебной хрустящей корочкой. Пшеничное. Чудесное. Родное. Теплое. Тело, которое прямо пропитывается благодарностью к Отцам-основателям.
День пятьдесят третий. Решающий
На утреннем собрании сказали, что нужны добровольцы на расчистку закрытых районов Большого города. Эти районы были изолированы сразу после объявления первой эпидемии 21 год назад. Там нет живых. По крайней мере, так полагает руководство. Единственное, о чем оно позаботилось тогда, – это строительство очень толстой стены в зонах отчуждения.
И есть не совсем достоверные источники, что в закрытых районах остались важные материалы о военном нападении и источниках ОГЗ. Там нет людей, говорят нам. Возможно, есть какие-то представители флоры и фауны.
Прежде эти места считались неперспективными и опасными, поэтому никаких исследований и наблюдений за забором не делалось. Мы будем первыми…
Да, я предложила свою кандидатуру. И да, меня взяли. У меня есть физиологический бонус. Раньше зараза ко мне вообще не прилипала. Что будет сейчас – посмотрим.
Я не вернусь в Рабочий отдел на следующей неделе. Я не вернусь туда и позже. Я лучше растворюсь на улицах Большого города. Но не поверну назад. В гниль и дожди. Я буду искать. Правду. Информацию. Ответы на несуществующие вопросы.
Состригу волосы, как велит инструкция по формированию спецотряда. Приму в дар новую униформу из какой-то гадкой плащовой ткани. Научусь пользоваться оружием. Зачем, если там никого нет, кроме призраков?..
А еще дам присягу о неразглашении информации. Может, еще вести дневник запретят под угрозой смерти? Или запретят всю бумагу и карандаши вокруг меня? До безумия пока никто