Мне тоже ее очень не хватало. Когда Лилька уехала, я осталась с глазу на глаз со скучной пресной жизнью. Некому было давать советы. Не с кем стало смеяться по вечерам на кухне.
Теперь я опять останусь без подруги, похоже, навсегда. Прислушиваясь к себе, я с удивлением поняла, что не испытываю ничего, кроме сожаления от двойной потери и жалости, острой жалости к этому ребенку-жеребенку. Как она теперь без меня? А, как хочет. В матери я ей не нанималась. Разница в три месяца для этого слишком мала.
Сцена все больше затягивалась и все больше напоминала известную картину «возвращение блудного сына», вернее, дочери. Во многом напоминала. К, примеру, этот дом, к порогу которого жалась Лилька, был мой. Он достался мне от бабушки. Лилька, насколько я ее помню, по полгода жила у нас на даче, так как своей дачи у нее не было, а в родительской двухкомнатной квартире ей было тесно. Даже будь она шести-комнатной, все равно, было бы тесно. Все дело было в том, что родители страшно мешали ей быть независимой. Я их всегда жалела. Лилька, по своей дурости, то и дело совершала разные ляпусы, исправлять которые в немалой степени приходилось «предкам», но при этом она так настойчиво давала им понять, что уже взрослая, самостоятельная, а они ей всячески мешают, что бедные родичи по собственной квартире перемещались исключительно перебежками. Причем, часть маршрута, проходящая мимо Лилькиной комнаты, преодолевалась ими почти на цыпочках. Со мной они были исключительно ласковы, поскольку я регулярно обеспечивала им полгода спокойной жизни.
С моими родителями такой номер бы не прошел никогда и ни за что, какой бы замечательной или, наоборот, стервозной я не была. После окончания техникума меня торжественно препроводили в бывшее бабушкино жилье, состоящее из одной комнаты шестнадцати метров в четырехкомнатной квартире старого дома на Васильевском острове. Комнату получила в наследство мама, и мое пребывание в ней рассматривалось всеми, включая меня, как временное.
– Вот, – говорила мама, – заработаешь себе на квартиру, переедешь, а комнату я буду сдавать, и будет у меня прибавка к пенсии.
Не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что до собственной квартиры мне тянуться как до неба. Я честно откладывала деньги. Сначала «в чулок», то есть в сахарницу, стоящую в буфете. Но как-то сдуру достала оттуда деньги при соседе, и не прошло и двух дней, как они оттуда