Место нахождения тела до приезда следственной группы прикрывают ширмой, чтобы не пугать людей и не раззадоривать пересуды, которые, впрочем, и так не смолкают. Пациентов будят и спешно переводят в палаты на верхних этажах и противоположном крыле больницы. Та самая женщина с бутылкой выходит самой первой и громко спорит о чем-то с сопровождающим ее санитаром. Проходя мимо Сабины, она качает головой, но ничего не говорит, только суховатые руки ее крепче стискивают на груди шаль, и девушка вспоминает о своей собственной, оставшейся в сестринской. Ее немного знобит, и накидка бы не помешала.
Вскоре на поступивший ранее вызов приезжает оперативная группа. Коридор оцепляют с обеих сторон, он вновь наполняется суетой, но теперь это уже не толчея разбуженного муравейника, а слаженность пчелиных сот, облаченная в одноразовые перчатки и бахилы. Оперативников всего четверо, женщина в медицинской маске сосредоточено осматривает тело убитой, попутно делая фотографии на телефон, а коридор изучает совсем молодой парень – ровесник Сабины или чуть-чуть старше – с небольшим чемоданчиком и видеокамерой. Двое других мужчин переговариваются с Давидом Тиграновичем – заведующим больницы. Один из них стоит к Сабине спиной, но девушке не нужно видеть его лицо, оно и так отпечатано в ее памяти, вдавлено как оставленный металлической пластиной узор на римском стекле, слишком хрупком, чтобы изменить однажды сделанную форму. Она слышала, что у животных есть критический период – так называемый чувствительный возраст. Это время, когда детеныш птицы или млекопитающего запоминают определенный образ – родителя или другого существа, который на всю оставшуюся жизнь определяет их поведение. Иногда Сабина думает, что время, когда она повстречала этого человека, тоже было таким чувствительным возрастом, и теперь на долгие годы с ней остался жить призрак воспоминания о когда-то причиненной обиде.
Заведующий, обычно напоминающий гордого орла, сейчас выглядит взъерошенной ото сна вороной, вид у него совершенно потерянный и даже какой-то жалкий – звонок Сабины вырвал его отнюдь не с супружеской постели, а из соседней к больнице гостинице, что, впрочем, позволило ему быть на месте в короткие сроки. Он говорит что-то, глядя в сторону, где осталась стоять девушка, и следователи оборачиваются к ней. Она с неясной досадой наблюдает за тем, как более молодой мужчина быстро отводит от нее свой взгляд, будто ему даже смотреть на нее было неприятно. Зато его старший коллега смотрит безо всякого выражения, и глаза у него похожи на рыбьи, плоские и пустые. Он кивает Сабине, показывая подойти.
Она