– Снова это слово. – Она нервно разгладила складки своего платья.
– Слишком красивое для такого ужаса. Долой посредственность! Кто такой Сэмюэль?
– Хочешь сказать, что ты его не знаешь?
– Ты же нас не представила.
– Он помощник доктора Уокера.
– Сэра Хайрама? Подумать только. Хотя, впрочем, вполне возможно. Подобное с подобным, так, кажется, говорят.
– По-моему, говорят как раз иначе.
Я отмахнулся. Жест был заимствован у монстролога, но презрение я в него вложил целиком мое собственное.
– Клише – орудие посредственности. Я же стремлюсь к оригинальности, мисс Бейтс.
– Я скажу тебе, когда у тебя получится.
Я засмеялся и ответил:
– Я пил шампанское. И не отказался бы от кое-чего еще. – Мы ехали мимо реки. Пахло морской солью и гниющей рыбой – запах, свойственный всем набережным. Холодный ветер играл ее волосами.
– Ты пристрастился к алкоголю? – спросила она. – И как ты скрываешь это от своего доктора?
– Сколько я знаю тебя, Лиллиан, столько ты зовешь его моим доктором. Пора бы уже перестать.
– Почему же?
– Потому что он не мой доктор.
– Так он не возражает, что ты пьешь?
– Это не его дело. Когда я вернусь в отель сегодня вечером, он спросит: «Где ты был, Уилл Генри?». Придав голосу необходимой суровости. А я отвечу: «Исходил всю землю вдоль и поперек, да еще прогулялся под нее и обратно». А может быть, и так: «Не твое дело, ты, старый мешок с трухой». В последнее время он стал таким ворчуном. Но я не хочу говорить о нем сейчас. Ты отрастила волосы. Тебе идет.
Что-то внутри меня освободилось. Возможно, виной тому был алкоголь, а возможно, и нечто иное, не столь определенное. Свет на ее лице продолжал соперничать с тенью, но в моей душе такой борьбы не было.
– А ты вырос, – сказала она, касаясь пальцами волос. – Немного. Я тебя даже не сразу узнала.
– А я тебя сразу, – сказал я. – Как только увидел. Хотя и понятия не имел, что ты снова в Штатах. Давно ты приехала? Почему вернулась? Я думал, ты еще на год останешься.
Она засмеялась.
– Ба, какой ты стал разговорчивый! Совсем не похоже на прежнего Уилла Генри. Что за бес в тебя вселился?
Конечно, она меня дразнила, но я уловил и слабые обертоны страха в ее голосе, легкое дрожание неуверенности, восхитительный трепет от встречи с неизвестным. В этом мы были с ней похожи: нас обоих притягивало отталкивающее, манило ужасающее.
– Древний зов, – сказал я со смехом. – Исключающий неповиновение!
Такси резко затормозило. Я заплатил шоферу, дав ему щедрые чаевые, чем выразил презрение к докторским замашкам скупердяя, и помог Лили выйти. На холоде все звуки стали отчетливее, и я ясно слышал шуршание ее накрахмаленной юбки и шелест кружев.
– Зачем ты привез меня сюда, Уильям? – спросила Лили, глядя на высящееся перед нами здание, с карнизов которого таращились горгульи.
– Хочу показать тебе кое-что.
Она бросила на меня тревожный взгляд. Я засмеялся.
– Не