Если бы французы ждали этого, то точно бы среагировали. А если бы среагировали, то перестреляли бы пилотов как курей. Вот только они не ждали атаки сверху, а Степан, наконец, получил возможность сделать то, о чем так давно мечтал. Последние остатки зажигательных абордажных гранат висели в специальных мешочках рядом с пилотами. И, выйдя на линию атаки, они щедро раскидали их во все стороны.
Минимум половина гранат ушла мимо. И это неудивительно, потому что мы хоть и обсуждали возможность такой атаки, но никогда не тренировались бросать что-либо, учитывая скорость полета, ветер и прочие неприятности. К счастью, оставшихся шариков оказалось достаточно, чтобы окончательно расстроить ряды французов. Мы снова почти без потерь добрались до них, а потом пробились сквозь окружение.
– Раненых не бросаем! – увидев, как солдат рядом пошатнулся, я успел подставить ему плечо, и дальше мы шагали уже вдвоем.
– Залп нужно дать, ваше благородие! – прохрипел сбивший дыхание Игнатьев.
– Отставить залп! – запретил я.
Видел я такие попытки задержать преследование на Альме. Ноль попаданий, ноль пользы. Лучше мы лишние метры пройдем и встретим врага хотя бы под прикрытием кладбища… К счастью, никого встречать не потребовалось. Вражеский командир не рискнул отдать приказ о преследовании в темноте. В нашу сторону лишь пару раз выстрелили наугад и остались тушить пожары, осматривать заклепанные пушки и разбираться с другими последствиями нашего рейда.
А мы уже спокойно дошли до нашей половины Карантинной бухты, где нас дожидался отряд Ильинского, готовясь в случае чего прикрывать.
– Помогите с ранеными, – поприветствовал я капитан-лейтенанта, а потом почувствовал, что и сам теряю сознание.
С чего бы это? Попробовал постучать себя по щекам, чтобы очнуться, но руки двигались так медленно. А потом я увидел на пальцах кровь и уже окончательно отключился.
Пришел в себя уже в палате.
– Сколько? – заметив рядом фигуру медсестры, я тут же задал самый главный вопрос. Губы были сухими и отказывались шевелиться, но меня поняли.
– Лежите, у вас порез над правой бровью. Ничего серьезного, но крови вы потеряли немало. Лежите! – повернулась ко мне Анна Алексеевна, и я заметил на столике рядом с ней тазик и мокрые грязные тряпки. Это меня протирали?
– Сколько? – повторил я.
– Сейчас два часа дня, привезли вас сегодня ночью. Вас и еще тридцать четыре солдата с матросами. Что же у вас случилось, если такие потери за раз? И это без боя… – девушка вздохнула.
– Пить, – попросил я и пропустил момент, как Анна Алексеевна оказалась рядом со мной со стаканом воды.
– Это