– Кому расскажешь – не поверят.
Они молча вернулись на место привала. Костёр не успел погаснуть, только подстилка из веток была разбросана. В остальном всё выглядело так, будто ничего и не произошло. Емеля сел на колени, подбросил хворост в огонь. Ему казалось, что всё только что случившееся было не с ним.
– Вот и не верь опосля ентого в Бога… Когда костлявая второй раз за день по носу щёлкает…
– Бог-то тут при чём? Это же ты меня унёс… А если бы тут бросил, мне бы уже ничего не помогло, ― возразил Арсений.
– Да тьфу на тебя! Глупеня! ― неожиданно для самого себя Емеля вспылил: ― Как бы я тебя с этакой звериной оставил! Будто у меня сердце мохом поросло! Лободырный ты фетюк… Чё зубоскалишь?!
Арсений хохотал, несмотря на то, что его до сих пор слегка трясло:
– Как ты заорал на него… «Брысь!»…. Ещё и послал… Вот он и кинулся…
– Харэ гаганить, ― Емеля и сам невольно заулыбался. ― Ну ляпнул я с испугу, чё уж… Топать отсель надо, покуда ащё какая-нибудь зверина на запах крови не прискакала. Хоть покимарить успел… ― вздохнул и принялся наматывать портянки.
– Зато тут у нас огонь есть, он хоть будет их отпугивать. Это медведь какой-то бешеный попался, другие, может, и не подойдут.
– А огонь мы с собою возьмём…
Обувшись, Емеля взял палку, с одного конца расщепил её ножом на четыре части, набил между ними бересту и запалил.
– Мож и хватит до рассвета зверьё отпугивать… Ты нести будешь и песни орать.
– Но отпугивать пением у тебя точно лучше получится…
К своему удивлению примерно через час пути Емеля понял, что Арсений засыпает, несмотря на громкое пение. Даже факел чуть не выронил, так что пришлось перехватить. Однако дрёма продлилась не дольше десяти минут, потом Арсений чуть не свалился и больше не засыпал.
Утренняя прохлада неприятно шарила под рубахой. Сил петь уже не было, факел погас, но его заменило восходящее солнце. Начали весело пересвистываться птицы.
– Слышишь? ― Арсений приподнял голову.
– Чё?
– Река шумит.
Емеля остановился и прислушался:
– Не слыхать…
Однако эта новость его взбодрила и добавила сил. Вскоре и он явно различил шум воды. Шаг ускорился. А, увидев реку, Емеля и вовсе побежал, несмотря на протест Арсения. Немного притормозил, лишь спускаясь по отлогому берегу. В зелёной траве мелькали незабудки. Едва ли не сбросив со спины Арсения, Емеля раздвинул стебли осоки, сел на колени у воды, зачерпнул её сложенными вместе ладонями, начал торопливо пить и умываться. Его спутник сделал то же самое, опираясь на одно предплечье и замочив рукава гимнастёрки, жмурясь и улыбаясь от удовольствия.
– Ты как хош, а я скупаюсь, ― быстро проговорил Емеля, уже расстёгивая ворот рубахи.
Он быстро скинул одежду и вошёл в холодную воду, которая смывала усталость с ног. Оказавшись в реке по пояс, окунулся