– Мама, к нам едут. Они нашли её, – Корина смахнула с волос матери сухие листья.
– Всё ровно, как ты и говорила, девочка моя. Подай мне обувь.
– Поешь, мама, – девушка протянула ей миску с постной кашей и лесными ягодами.
– После, девочка моя. Подай мне плащ.
– Держи, мама.
– Присмотри за ребёнком, – Гронья указала на мирно сопящий свёрток в корзине.
– Поняла. Присмотреть за Эгилем, – Корина хитро улыбнулась, делая вид, что не поняла просьбы матери.
В ответ ведьма шутливо пригрозила дочери пальцем.
– Пареньку нужно подышать лесным воздухом, – ласково прошептала ведьма и погладила струны лиры, ещё пахнущие кровью. – Эгиль, ну, давай выйдем погулять.
– Хорошо, тётушка, – прошептал голос мёртвого барда.
Накинув ещё не успевший высохнуть плащ, Гронья направилась к дороге, ведущей через лес. Её пыльные щиколотки щекотал подорожник, пальцы продолжали держать лиру, глаза внимательно всматривались вдаль. Ведьма чуяла – к ней приближается всадник – не один, а трое. Надвинув капюшон на голову, женщина нахмурилась. Дух Эгиля, витавший рядом, дотронулся до её плеча.
– Тётя, это кто? Зачем они сюда едут?
– Дурные вести везут с собой незваные гости. Дурные вести, на дурное дело меня хотят звать, – бормотала она под нос. – Я разберусь, слышишь?
– Ладно, тётя. Я буду молчать.
– Вот и молчи, соловушка мой. Живым с тобой не о чем говорить – они всё равно тебя не услышат.
Эгиль хотел было возразить, но понял, что не может подобрать слов. Это было правдой – он не мог заговорить с Кориной, и она его не видела – до тех пор, пока тётушка не разрешила ему. Дух юноши покосился на лиру.
Эгиль даже в страшном сне не мог представить, что когда-нибудь он сам станет частью музыкального инструмента.
Животные избегали Чёрную Гронью. Медведи, волки и прочее зверьё обходили стороной её жилище. Не боялись ведьму лишь вороны и те звери, шерсть или перья которых были черны как ночь. Рядом с ней, твари становились тихими и покладистыми – даже если в предыдущую секунду были готовы кому-то выклевать глаза и разодрать живот. Поэтому вороная лошадь, единственная из трёх прибывших, осмелилась подойти к ведьме.
– Ладный зверь, ладный. Тише, тише, волков нет близко, – ласково шептала Гронья, поглаживая вороную лошадь по носу. Та довольно фырчала и нервно дёргала спиной. Ей хотелось побыстрее сбросить с себя перепуганного всадника.
– Тише! Будь спокоен! – строго произнесла она.
Конь побил копытом и учтиво склонил голову перед ведьмой. Один из всадников спешился и достал из седельной сумки свернутый пергамент.
– Госпожа Чёрная Гронья,