До этой самой минуты такой человек существовал всего один.
Глубоко вздохнув, я молча кивнула. Стало значительно легче. Боль отступила и оставила после себя лишь отголоски колющих разрядов.
– Всё дело в защемлении локтевого нерва, – пояснил брюнет, не прерывая свои лечебные действия, которые порядком затянулись. Но я не торопилась его останавливать, продолжая с творческим интересом изучать его лицо.
В его облике не было никакой противоречивости. Он обладал особой мрачной притягательностью, выраженную в таких деталях, как: смуглый оттенок кожи, небольшой, но довольно глубокий шрам над тёмной густой бровью и резкая ложбинка над верхней, чётко очерченной губой. Никаких общих черт с тем, на кого я залипала ежедневно, испытывая то самое эстетическое наслаждение. Он был совсем другим, и я не понимала, что в нём такого особенного, что я вдруг решила схватиться за камеру.
– Он тянется от шеи и имеет два нервных окончания: на безымянном пальце и мизинце. – Незнакомец поочерёдно помассировал каждый из них. – И именно здесь, – он через пиджак оттянул немного кожи на локте, – он имеет самое тонкое защитное покрытие. Поэтому и простреливает всю руку, словно током.
Голос был размеренным и спокойным, но исходящие от него тяжёлые флюиды сложно было не заметить, и они заполняли пространство между нами плотным сгустком напряжения. Оно ощущалось довольно остро, заставляя неосознанно хватать и анализировать каждое неторопливо им сказанное слово.
Даже смесь запахов стала другой. Более тяжёлой. Древесной… немного пряной и… дымчатой?
– Вы врач? – Сомнение в моём голосе не получилось скрыть, и на его губах заиграла снисходительная улыбка, будто ему самому стало смешно от подобного предположения.
Он был совсем не похож на человека, принёсшего клятву Гиппократа.
– Простая анатомия. Кажется, её все проходят в школе.
Эта неприкрытая насмешка в мужском голосе сразу же отрезвила меня. И я довольно грубо ушла от чужих прикосновений, резко выдернув руку из его лёгкой хватки.
Кто-то успел сумничать раньше меня?! Невиданное скотство! Стеф аплодировала бы ему стоя.
Улыбка с лица незнакомца пропала, и он, бесцеремонно взяв меня за здоровый локоть, легко потянул вверх, заставляя оторвать свою пятую точку от грязного асфальта и выпрямиться в полный рост. Только тогда я сообразила, что как идиотка всё это время просидела у передних колёс машины и привлекла внимание зевак, ожидающих своей очереди у светофора.
– Точно не нужно в травму? – уточнил он, продолжая неотрывно рыскать по моему телу пристальным взглядом.
– Точно, – ответила я, нагибаясь и поднимая сумку, свалившуюся во время падения с плеча.
– Раз всё прекрасно и ничего не сломано, тогда ответь мне на вопрос: ты дальтоничка? – в голосе отчётливо послышалась новая эмоция – раздражение. – У тебя горел красный! – Жёстко и безапелляционно.
Я просто опешила