Натали. Я не собиралась жить в нищете.
Азя. Ну и посидела бы дома или в деревне, дала бы ему время для работы.
Натали. Не так уж много он писал, да и платили копейки, если мы в долгах сидели.
Азя. Ташка, не гневи бога! Ему для работы требовалось спокойствие душевное, а где его было взять? Да что мы теперь говорим… Он просто не знал, как жить среди людей, которые его не понимают даже в семье.
Натали. За него сейчас можно все что угодно сказать.
Азя. Он за себя сам все сказал, могу напомнить (читает, припоминая, запинаясь):
«Но дни бегут, и время сединою
Мою главу тишком посеребрит,
И важный брак с любезною женою
Пред алтарем меня соединит.
Даруй мне бог беспечность и смиренье,
Даруй ты мне терпенье вновь и вновь,
Спокойный сон, в супруге уверенье,
В семействе мир и к ближнему любовь!»
Натали. Благие пожелания, которым сам не следовал.
Азя. А ты следовала? Твое поведение дало повод для сплетен и анонимных писем!
Натали. Нечего было придавать им значение. Поговорили бы и успокоились.
Азя. Он был более щепетилен, не хотел, чтобы праздные языки мешались в ваши семейные дела.
Натали. Не запретишь же этим языкам перетрясать чужое белье!
Фактов-то не было и быть не могло!
Азя. Факты можно и додумать, особенно после вашего с Жоржем свидания у Полетики.
Натали. Я сама до сих пор ругаю себя… И я тогда же все рассказала Александру. Не думала, что последует дуэль.
Азя. Могла и не рассказывать. Пушкин на другой же день получил анонимное письмо с описанием вашего свидания.
Натали. Это была ловушка?
Азя. А ты что думала? Наивная…
Натали. Но Александр напрасно ревновал!
Азя. Его больше раздражало, что имя твое стало притчей во языцех. И ты могла бы пощадить его чувства.
Натали. А он мои щадил?
Азя. Они у тебя были? Ты только что отрицала их…
Азя. Что ты сидишь? Все собрано и погружено. Одевайся. Тетушка что-то опаздывает. Боюсь, сегодня мы далеко не уедем.
Натали. Азя, ты знала о дуэли?
Азя. Не я одна. Вревская знала, Вяземская догадывалась. Думаю, что и Катрин знала.
Натали. И вы не могли остановить это безумие? Александра Воронцова, девчонка, увидев едущих друг за другом Пушкина и Дантеса, почувствовала неладное, истерику мужу закатила, требуя его вмешательства в происходящее.
Азя. Ну и чего добилась? Муж ей разъяснил что вмешиваться нельзя.
Натали. Дашковы – посторонние люди. Но мы-то – семья! Вы должны были отговорить их, того и другого!
Азя. Не нам судить их поступки… своих грехов хватит не на одно покаяние.
Натали. Ты желала его смерти!
Азя.