Кроме флота, царя чрезвычайно привлекало автомобильное дело. Сухомлинов, уловив интерес монарха, принялся усердно способствовать его развитию [17, с. 176–177].
Императором, конечно, было по достоинству оценено, такое точное понимание его замыслов. И он очень легко и комфортно чувствовал себя в общении с военным министром. Тем более, что тот умел быть приятным собеседником.
Обаяние Сухомлинова признавали даже его недруги. «Лицо у него было подвижное, в манерах было что-то мягкое и вкрадчивое, голос приятный, а выражение глаз пронизывающее, но доброе и с хитринкой», – таким запомнился военный министр Якову Бутовичу (у двоюродного брата которого генерал, как мы помним, увёл жену). Бутович считал, что Сухомлинов «был очень умен» и, кроме того, «очень хитер»; «умел говорить и еще лучше умел льстить»; «обладал шармом и совершенно очаровывал своего собеседника». Особенно показателен случай с самим Бутовичем: Сухомлинов даже родственнику своего врага сумел наговорить «много очень приятного и лестного». И Яков Бутович, слушая Сухомлинова и, «не оставаясь в свою очередь перед ним в долгу», думал: «Вот чем ты берешь государя, старый шармёр» [26, с. 209].
Бутовичу вторит Андроников. Ему запомнилось, что Сухомлинов мог быть «вкрадчив, ласков». При этом князь добавляет важный штрих к характеристике отношений Николая II и В. А. Сухомлинова: «император скажет только слово, выскажет пожелание; – к следующему докладу министр уже успеет избегать тридевять земель и принесет ему, как вылупленное яичко, то, о чем мечтал император» [102, с. 375].
Два подобных случая описаны А. Ф. Редигером. Тот вспоминал, что государь «весьма интересовался введением гимнастики в программу народных школ» и два раза говорил об этом Редигеру, когда тот занимал должность военного министра. Обращение по этому вопросу к главе оборонного ведомства объяснялось тем, что преподавать гимнастику мальчикам, по мысли императора, должны были военные. Но Редигер отнёсся к выполнению царского пожелания без энтузиазма. Он предложил министру народного просвещения Кауфману использовать в качестве учителей гражданских лиц – находившихся в запасе унтер-офицеров. Естественно Кауфман не захотел взваливать на себя это хлопотно дело. А Редигер даже не попытался решить проблему, и лишь после напоминания Николая II обратился к новому министру народного просвещения – Шварцу. И опять «ничего из этого не вышло» [145, с. 235]. Зато Сухомлинов быстро устроил в учебных заведениях команды «потешных» (что-то вроде юнармейцев советского времени). Своё название они получили по потешным полкам юного Петра I. Николаю II такая форма не только спортивного, но ещё и патриотического воспитания чрезвычайно понравилась.
Второй эпизод, рассказанный Редигером, касается производства в генералы полковника