Песочное море
С западной стороны гора круто вздымается над грядами низких, продолговатых холмов. Но с восточной стороны она сбегает вниз широкими закругленными уступами и там, около самой вершины, – чашеобразная выемка. На дне ее – защищенная от ветра небольшая площадка и на ней какие-то странные предметы, как будто перья на палочках. Что это?
Заинтересованные, мы спускаемся на дно песчаной воронки, чтобы рассмотреть эти странные предметы. Колышки вышиной с полметра вбиты в песок, верхний конец каждого из них украшен пером и повязан бирюзовой или красной полоской материи. Чуть пониже – перекладинка, на концах ее – цветные лоскутки. Около середины колышка, как на талии, укреплены яркие перья, наподобие юбки… и вдруг, я понимаю: ведь это же человеческие фигурки!
Они расставлены полукругом, «лицом» на восток; некоторые покосились или упали. На желтый песок от них падают пурпуровые тени.
Что-то удерживает нас от того, чтобы подойти к ним вплотную, потрогать руками. Атмосфера нереальности, тайны, окутывающая желтую гору, здесь кажется сгущенной до предела, точно эта песчаная чаша, на дне которой стоят куклы, наполнена колдовским зельем.
Вид с вершины Марзуги
Кто, зачем поставил здесь эти палочки, одетые в перья? Я вспоминаю слышанный мною от кого-то рассказ о магических куклах, которых ставят для заклинания демонов. К ним, говорят, нельзя прикасаться, самая тень, от них падающая, опасна.
Сфотографировав фигурки, мы старательно их обходим, чтобы не попасть в их тень. А вдруг это они? Здесь, на этой странной горе, все кажется возможным!
На спуске сам песок помогает шагу, несет вниз. Мы скользим, как на лыжах, позади вьется песчаное облачко. Гора уже кажется знакомой, и можно спокойно любоваться необычайным рисунком складок песчаных холмов и красками пустыни.
Наш шофер, одинокая маленькая фигурка, затерянная в желтой громадности, по-прежнему сидит на холме, терпеливо дожидаясь нас. Окликаем его, он выпрямляется. Спрашиваем, знает ли он о странных фигурках на вершине Марзуги.
– Что такое? – Он вначале не понимает, потом на лице его отражается беспокойство, испуг. – Как, они там? Я не знал… – Он обрывает, не договаривает.
– Кто их поставил, зачем? – допытываемся мы.
– Не знаю, – отвечает он уклончиво, и прибавляет:
– Высокие пески, они живые, сами движутся… едят людей… туда не надо ходить.
Солнце палит, нас мучает жажда. Где взять воды? Подходим к палаткам берберов. У входа одной из них, самой бедной (черное полотнище ее состояло больше, чем наполовину из дыр), сидят загорелые люди в джелябах; наш спутник что-то им говорит, один из них поднимается и идет к дальней палатке, из которой вскоре выходит женщина и несет нам в старой консервной банке (она держит ее бережно, как дорогую вазу) драгоценный напиток – воду. Мы пьем осторожно, чтобы ни одна капля не пропала, и горячо благодарим. Женщина