– Ну как же, госпожа. Он же контрактный. Джим староват был, да и охромел на правую ногу… Ах да, вы же не знаете! Болели вы, не видели. Джим, значит, на гвоздь стал и насквозь ногу пробил, три дня встать не мог. А когда потихоньку ходить начал, воспаление пошло, нарыв у него здоровенный случился. Ну, кузен ваш, господин Герберт, пошел в банк и поменял работника. Вот этого вот взял, помоложе.
– А Джиму что же, врача не вызвали? – изумилась Тео.
– Кому? Контрактному? Да кто ж контрактным врачей-то вызывает?! – всплеснула пухлыми руками Мэри. – Этих прощелыг лечить – себе в убыток. И так работают криво-косо, вреда от них больше, чем пользы, и жрут еще в три горла. А вы говорите: врачей ему. Если уж так нужно лечение, так пусть банк сам докторов вызывает. Их работники – им и платить.
Тео кивнула с таким видом, словно все-все поняла. На самом деле эмоциональная сентенция Мэри озадачила ее до крайности. Кто такие контрактные? Почему все они работают плохо? Если они действительно плохо работают, то зачем кузен нанимает их одного за другим? И при чем тут банк?
Хотя по последнему вопросу у Тео были некоторые предположения. Вполне возможно, банки выполняют здесь функции биржи труда. Это странно – но почему бы и нет? В таком случае естественно, что Герберт отправил несчастного Джима именно в банк как в организацию, являющуюся прямым работодателем. Больничный официанту оплачивает ресторан, а не клиент, который зашел туда поужинать.
– Ну вот и пришли, – оборвала мысленные рассуждения Теодоры служанка. Еще раз критически оглядев Тео, Мэри поправила ленты на лифе, одернула ей юбку и решительно распахнула высоченные двустворчатые двери.
Огромная комната была роскошной. Лет тридцать назад. Сейчас золотая лепнина под потолком облупилась, а шелковые обои выцвели, распушившись обтрепанными пестрыми нитками. В центре столовой стоял огромный стол, вокруг которого выстроилось два десятка стульев. Но занято было только два из них. Во главе стола сидела Альбертина Дюваль, прямая и твердая, как черенок лопаты. В отдалении, с интервалом в четыре стула, раздраженно постукивал пальцами по краю тарелки кузен Герберт.
– Добрый день, – вежливо поздоровалась Тео. И сделала книксен. Она даже не поняла, как это произошло. Просто левая нога сама собой пошла назад, колени подогнулись, а руки подхватили стекающие на пол складки юбки. Тело отработало заученную программу, а Тео наблюдала за ним, как пассажир – за маневрами водителя на переполненной трассе.
– Ну наконец-то, дорогая! – громогласно воскликнула бабушка Альбертина и поднялась со стула, раскрывая костлявые объятия. Теодора послушно подошла – и утонула в запахе лаванды и старческого плохо вымытого тела.
– Герберт?
Под пристальным взглядом старухи кузен все-таки поднялся и растянул губы в карамельно-сладкой улыбке.
– Теодора, сестра! Я счастлив, что ты