– А разве я не человек? – пробурчала девочка.
– Ещё не человек! – воскликнула женщина. – Вот когда выучишься и получишь хорошую профессию, тогда человеком и станешь.
– А если я выучусь, получу хорошую работу, но буду при этом есть младенцев. Я всё ещё буду человеком?
– Нет, ну вы на неё посмотрите!
Их перепалка ещё долго длилась, хотя девочка больше не произнесла ни слова. Мать такое безразличие только сильнее бесило. Она орала и орала, пока в горле не пересохло. Попила водички и снова начала причитать. У Любови Михалны уже уши в трубочку сворачивались. Захотелось уйти подальше от этих тяжёлых разговоров. Совсем рядом был вагон-купе, там точно будет потише. Немного передохнёт и вернётся, когда крикливая мамаша успокоится.
Ох, это был совершенно другой мир. Зачем она денег зажала? Ведь вполне могла себе позволить место в одном из этих прекрасных купе. Наверное, по старой памяти. Любовь Михална, положив локти на поручни, наслаждалась проносящимися мимо деревьями. Лето прекрасно, когда его не приходится проводить у подъезда. Рядом с ней кто-то встал, и она почувствовала запах финского мыла. Это показалось ей забавным. Она убегала от этого запаха, наверное, всю свою жизнь, потому что именно таким мылом пользовался парень… её первая любовь. Всегда стоял тюбик, и всегда только с ромашкой.
Любовь Михална повернула голову. Рядом стоял мужчина её возраста, крепкого телосложения, с светло-седыми вьющимися волосами. В его глазах мелькали грозовые облака, мужчина чему-то улыбался, но Любовь Михална не придавала этому значения, пока он с ней не заговорил.
– Жизнь – удивительная штука. Никогда не знаешь, кого встретишь в коридоре, – он обернулся и вгляделся глубоко в Любовь Михалну.
Смутное узнавание, но всё же… Нет… Она не поняла, кто это, но мужчина продолжал улыбаться так, словно они были давними приятелями.
– Только не говори, что не узнаёшь меня, Люба.
И Люба наконец узнала. Голубые, почти бесцветные глаза разре́зали время и вернули Любу в далёкое прошлое, где она, студентка первого курса академии, попала на свою первую выставку. Её отправили в Москву вместе с молодым, но преуспевающим скульптором. Они тогда уже были влюблены. Прятались за колоннами станции «Комсомольская» и целовались. Девушка запускала пальцы в кудряшки любимого и перебирала один локон за другим. Ромашка, ромашка, ромашка. Запах мыла был на руках, на щеках, на губах. Он летал в воздухе и прятал влюблённую пару от всего мира. Они тогда опоздали везде. Но кому какое дело?
Люба пошатнулась, словно её ударили по щеке. Боже мой. Скульптор. Это он… это ведь точно он. Она развернулась на пятках и пошла прочь, делая вид, что ничего не произошло. Сердце её колотилось как бешеное, давление, наверное, подскочило… Срочно уйти. Морок… Всё это только морок. Она перекрестилась в надежде, что это происки дьявола, хотя в него она, как