Город опустел, и его жители до сих пор не могут окончательно прийти в себя. Серьезные пробелы в памяти, тошнота и боль в суставах – вот их проблемы на сегодняшний день и, вероятно, на немало дней вперед.
Я один из немногих, кто видел все ясно и ничего не забыл.
Я выбросил неоткрытую бутылку с мутной зеленой водой в ржавый бак с разожженным внутри костром… Колокола.
– Тебя к телефону, – сказал Пазузу и протянул мне трубку…
Тщетные моления
Облака по-черепашьи двигались. Ветерок колыхал кроны растений на цветущем лугу, который Ключ Замков использовал вместо кровати. Он лежал среди цветов и сорняков, нежась в теплых лучах весеннего солнца.
– Безделье – мать порока, – услышал Ключ знакомый голос и с раздражением, которое не стал демонстрировать, открыл глаза. В паре метров от него на траве, свернувшись калачиком, валялась девушка без волос на голове. Она отрывала крылышки у пойманной бабочки. Куропатки, сменившие цвет перьев с белого на коричневый, взлетели в небо.
–… Разве сейчас не время личных потребностей? – сказал Ключ стоящему над ним отцу Николаю, как всегда, одетому в черное платье.
– Личные потребности, – повторил заведующий лечебницей спустя короткую паузу. – Не существует ничего личного. Абсолютно все принадлежит Богу, Ключ.
Ключ заложил перебинтованные руки за голову.
– Вы чертовски правы, – сказал Замков и закрыл глаза. – А сейчас вежливо попрошу вас: уйдите и не мешайте мне наслаждаться дарами божьими.
Греховность мало волновала Ключа.
Кара за грехи – тем более.
В комнатах лечебницы деревянные стены. За которыми есть пустое пространство… Ключ переписывал слова из Библии, когда услышал шум за стеной.
Ключ посмотрел на тот участок стены, за которым, как ему показалось, остановился шум. В том месте была небольшая дырочка.
Замков встал из-за стола и подошел к круглому отверстию.
За стеной снова раздался шум. Там кто-то был. И этот «кто-то», испугавшись, убежал. Ключ слышал его быстрые шаги.
Из дырочки вылетело небольшое облачко пыли.
Ключ молчал, не желая делиться своим мировоззрением. Как будто если он выразит свою мысль в словах кому-то стороннему, она сразу же утратит свою силу. Эта мысль исчезнет навсегда…
К каждому пациенту приставляют личного духовного наставника. Наставника Ключа звали Марина. У девушки было симпатичное лицо с голубыми глазами, как Воскресенье, но все остальное скрывало мешковатое платье до пола, из-за чего оценить формы женского тела не представлялось возможным. Черный платок покрывал ей голову.
Марина говорила, что поступок Ключа, из-за которого он попал сюда, невероятно греховен. Она сказала,