Комплект книг «Терапия настроения». Дэвид Бернс

испытывали улучшение. Я считаю, что сочетание препаратов и психотерапии может работать лучше и быстрее, чем исключительно лечение препаратами, и часто приводит к более долгосрочным результатам. По всей видимости, это в одинаковой степени относится и к пациентам, страдающим от умеренной депрессии, и к пациентам в тяжелой депрессии. Например, в больнице Стэнфордского университета мы лечим много пациентов в тяжелой депрессии, в том числе с применением методов когнитивной терапии. Эти техники подобны тем, что вы узнали в этой книге. Мы обнаружили, что особенно полезен может быть групповой формат. По моим наблюдениям, после посещения терапевтических групп многие из пациентов испытали значительное улучшение. Оно часто наступает уже во время сеанса групповой терапии. В тот момент, когда пациент понимает, как отвечать на свои негативные мысли достаточно убедительным образом, он испытывает моментальное улучшение настроения и изменяет отношение к ситуации. Имейте в виду, что эти стационарные пациенты также принимают антидепрессанты, которые прописывает их психиатр. Так что почти все из них получают комбинированное лечение препаратами и психотерапией. Мы не пуристы, приверженные только одному подходу.

      Я помню одну женщину, которая была в такой тяжелой депрессии, что начинала рыдать практически каждый раз, когда пыталась что-либо сказать. Даже если вы просто смотрели на нее, казалось, этого было достаточно, чтобы запустить взрыв неконтролируемого плача. Я спросил ее, о чем она думала, когда начинала рыдать. Она ответила: о словах своего психиатра. Он сказал, что ее депрессия была «биологической», а причины – генетическими. Из этого она сделала вывод, что, если депрессия имела генетические причины, это означало, что она передаст заболевание своим детям и внукам. Одному из ее сыновей действительно в тот момент приходилось непросто. Она списывала это на «ген депрессии» и обвиняла себя в том, что разрушила его жизнь. Она безжалостно ругала себя за то, что вообще вышла замуж и родила детей, и была уверена, что они обречены на ужасные страдания. Когда она рассказывала об этом, то снова начинала плакать.

      С вашей точки зрения, ее самообвинения могут казаться крайне ошибочными. Настолько же ошибочной кажется ее непреклонная уверенность, что все дети и внуки проведут жизнь в бесконечных и необратимых страданиях. Но с точки зрения этой женщины ее самокритика была полностью оправданна и негативные прогнозы казались весьма вероятными. Ее ненависть к себе и страдания были невероятно сильны.

      Когда она перестала плакать, я спросил, что бы она сказала другой женщине, имеющей детей. Отнеслась бы она к ней так же жестоко? Это вмешательство не сработало. Она, казалось, даже не понимала, о чем я говорю. Вместо того, чтобы ответить, она так сильно разрыдалась, что все ее тело содрогалось, а слезы текли по щекам ручьями.

      Спустя какое-то время она снова перестала плакать. Я попросил двух других пациентов побыть добровольцами в ролевой игре, чтобы