– Какое криповое место все-таки, – сказала нимфа-Кабриолет. – Главное, сто раз уже тут ездила, только щас поняла. Там вода же наверху, да?
И две с лишним дюжины женщин разом невольно посмотрели вверх. Все выглядело как обычно: свод тоннеля был сухой и крепкий, крутились воздушные пушки, горели желтые лампы на потолке, – но прочность этой толстой каменной трубы теперь и правда больше не казалась безусловной.
– Ненавижу тоннели, – сказала незнакомая пассажирка Вольво-универсала, который они миновали одним из последних. – Лучше б мост здесь построили.
– А вдруг и правда что-то случилось? – спросила младшая женщина-Кайен. – Что-то плохое.
– Ну что, что там может случиться, – быстро сказала жена-Патриот и прижала покрепче свою розовую дочь. – Просто сломалось у них там что-то. Починят, и поедем домой, да?
– Давайте не будем далеко заходить, – сказала пожилая владелица серого Лендровера. – Там мотоцикл этот скоро будет, не хочу еще раз смотреть.
– Не, тут я точно не могу, – сказала нимфа. – Давайте чуть-чуть еще хотя бы, зачем светить-то при всех.
Ася посмотрела назад и увидела последние ряды автомобилей, до которых действительно было недалеко, метров сто с небольшим. А чуть ближе, метрах в пятидесяти – папу, который все-таки шел сзади, не пытался догнать, но и не отставал. За все время, пока они шагали вдоль рядов шумной растущей группой, пока весело стучали в запотевшие стекла, она не обернулась ни разу, правда вообще не думала, идет ли он следом, потому что это было неважно – их было много, и людей вокруг было много, и тесно стоящих машин. А здесь, в этом пустом и гулком пространстве, похожем на закрытый на ночь аэропорт, все стало иначе, и ей показалось вдруг, что стоит сделать еще десяток-другой шагов, свернуть по бетонной трубе, и все позади исчезнет – и машины, и люди, останется только асфальт, три километра чистого сухого асфальта. И вернуться в то, предыдущее место станет уже нельзя, если на полпути между пустотой и непустотой не будет хотя бы одного человека.
Она чуть отстала, подняла руку и помахала ему: всё, стой. И он сразу остановился и повернулся спиной.
– Всё, давайте здесь, отсюда не видно уже, – сказала она, и расстегнула джинсы, и первая присела у стены.
Назад они почти побежали – молча, с одинаковым облегчением, как будто все двадцать восемь взрослых женщин и две девочки-подростка, свернув за угол, на секунду провалились в один и тот же пугающий сон. Увидели общий вязкий кошмар, и, чтобы стряхнуть его и снова начать разговаривать, пустоту сначала нужно было оставить позади.
Дождавшись, пока их шаги окончательно стихнут, человек в наручниках выбрался из-за лежащего на боку мотоцикла, встал на колени рядом с опрокинутым на спину ездоком и продолжил стаскивать с него куртку. Скованные руки сильно ему мешали.
ПОНЕДЕЛЬНИК,