– Я не буду здесь, – говорила как раз пухлая розовая патриотова дочка, – не буду!
– Ну смотри, вот, я двери открыл, – сказал Патриот, и по лицу его, снова свекольно-красному, ясно было, что говорит он это не в первый раз и даже не во второй. – Видишь? Открыл я тебе двери, вот, между ними сядь, и всё, и не увидит никто!
– Ага, не увидит, а спереди?
– Да загорожу я тебя спереди! Вот так встану, смотри, и загорожу!
– Нееет!
– Ладно, не я, мама тебя загородит! Я вообще уйду, вот, ухожу!
– Все равно будет видно! Из-под низа будет видно!
– Да нужна ты им, смотреть на тебя, вот всем, блин, интересно! Кать, нуты ей скажи!
– Не ори на нее!
– Ну пускай в штаны тогда дует! Сортир я вам тут, что ли, построю? Нечего было «Миринду» тогда хлебать, до дома бы потерпели!
– Нечего? А когда ей жарко! Сам два литра высосал, а ребенку нельзя?
– Маааам! Мама!
Чуть в стороне от трех старших сердитых Патриотов стоял румяный шестилетка – безмятежный, несонный и даже веселый, – и с видимым удовольствием ковырялся в носу. Возле заднего колеса УАЗа желтела маленькая лужица – свидетельство его неожиданного и тем более замечательного превосходства над сестрой.
– Пошли, – сказала Ася и взяла розовую девочку за пухлое запястье, перетянутое тремя тугими бисерными нитками. – Ну чего ты, пойдем. Там в конце никого нету, никто не увидит.
Девочка вырвала руку, спрятала за спину и замотала головой. Щеки у нее пылали, совсем как у ее отца, нижняя губа была упрямо выпячена.
– Ага, не увидит, – сказала она, – а если кто-нибудь придет!
– Не придет, – сказала Ася. – Я покараулю. А потом ты меня. Давай?
– А я с вами пойду, – сказала жена-Патриот. – Мне тоже надо.
И взяла дочь за вторую руку.
– Да мы все пойдем, – сказала Ася и хлопнула ладонью по гулкому борту УАЗа – раз, другой.
– Полегче, – сказал Патриот.
Она задрала голову и крикнула:
– Эй! В туалет нужно кому-нибудь?
– Ась, – начал Митя.
– Эй! – еще раз крикнула Ася и постучалась в Пежо, обошла УАЗ, и стукнула пару раз по капоту черного Порше Кайен, и пошла вдоль ряда, мимо притихшей Тойоты и красного кабриолета.
– Ась! – повторил Митя, который сразу, конечно, вспомнил про сбежавшего человека в наручниках, который прячется бог знает где, и одному только богу и, может, еще капитану известно, что он все-таки натворил и насколько опасен. – Это далеко, Ася, ну куда вы пойдете одни?
Не оборачиваясь, она задрала над головой средний палец. Дверцы захлопали, женщины выходили из машин, маленькая группа постепенно росла.
– Дочка твоя? – спросил Патриот, тоже потерявший женскую половину своего семейства. – Ты пороть ее не пробовал?
Митя вздохнул и пошел догонять женщин.
В эту самую минуту к своему патрульному автомобилю возвратился наконец окончательно рассвирепевший