Бальду вроде бы пришлось по душе его замечание, и уже через пару месяцев хоругвь Нагоски выделялась среди других образцовым порядком и дисциплиной. Когда бывшего пекаря спрашивали, как ему удается так крепко держать вожжи, тот расплывался в улыбке: «Старинный рецепт». Збинек мог побиться об заклад, что дело в колдовстве, но его это не особенно беспокоило. Главное, чтобы Ортрун ничего не заподозрила. У госпожи Фретки с выродками, к коим она причисляет всех подряд колдунов и хаггедцев – а второе почти всегда тянет за собой первое, – разговор короткий, не длиннее клинка или веревки, из которой можно сделать петлю. Берстонский народ по большей части разделяет это убеждение: уж так сложилась история, что колдуны приобрели дурную славу, а хаггедцев, кроме нового владыки, никто никогда особенно не любил.
– Теперь надо за любовь, – вздохнул Бальд из Нагоски.
– За нее, – поддержал Збинек и взглянул через стол на занятую разговором Ортрун.
– Кхех, – прокряхтел Венжега в седеющие усы.
– Чего?
– Да ничего, гетман. С каждым мужиком эта дурь случается на старости лет.
– Ты что, – искренне возмутился Гоздава, – какая старость, мне еще нет сорока.
Они посмеялись, выпили за молодых. Артисты завели песенку повеселее, чтоб сытые гости могли наконец потанцевать, и Ортрун поманила Збинека пальцем.
– Ну что? – спросил Гоздава, сев на мигом освободившееся место по левую руку от нее.
– Все прекрасно. Оказалось, что многим не нравится, как торжественно наш владыка собрался встречать хаггедского посла. Кстати, почему ты не сказал мне, что у Отто Тильбе все лицо в рытвинах?
– А это важно?
– Конечно. Мы с Юттой придумаем ему какое-нибудь обидное прозвище, когда я выясню наконец, где ее носит.
Збинек усмехнулся: «Женщины». Совсем рядом зазвенел голосок Сикфары – она все ворковала с мужем, который при этом казался совершенно довольным. Глядя на господина Фретку, трудно представить, что этот же юнец еще неделю назад при упоминании приближающейся свадьбы неприязненно морщился и делал по меньшей мере три глотка вина.
– Освальд неплохо держится, – отметил Гоздава. – До сих пор не уполз под стол.
– Еще бы, – фыркнула Ортрун. – Я обещала пустить гнедого на колбаски, если господин Стефан заподозрит, какое несчастье постигло сегодня его драгоценную дочь.
Збинек откинулся на спинку стула, чтобы разглядеть, в состоянии ли еще Стефан хоть что-нибудь заподозрить. Тот оказался уже не в состоянии. Полусонный Модвин задумчиво макал палец в кубок отца невесты, перепутав его со своим. Рагна вроде бы мирно посапывала на руках у служанки, ходившей вперед-назад вдоль стены. Что еще делать детям на больших взрослых пирушках? Ни сплясать, ни напиться.
А пляски уже вовсю разыгрались: благородные гости, которым не досталось партнерш, расхватали даже скучающих батрачек. И вдруг, обходя осторожно водоворот хмеля, хохота