– Маша, я так рада тебя слышать, – я тоже зашептала, неподдельно радуюсь, встретила Машин голос. – Маша, а почему шёпотом говоришь?
– Чем занимаешься, подруга? Просто так, чтобы не спугнуть волну радости, – продолжала шептать Маша.
– Я, да вот, пялюсь на фотографии, только что закончила их печатать, не могу понять, что меня тревожит, когда я в них всматриваюсь, какие-то искры тревоги мелькают в сознании, что-то неуловимое тревожит, – я перестала шептать, порадовалась Машиному умению развеселить и говорила, улыбаясь, серьёзные вещи, которые меня тревожили.
– Я уверена, тебя волнует жених. Поэтому бери конверт и складывай в него все фотки, которые тебя волнуют, – деловито предложила Маша.
– Нет, жених меня не волнует, но фотографии я тебе вышлю завтра с утра, брошу в ящик, – вглядываясь в снимки, отозвалась я.
– За что и дорога, что тебе не нужно повторять два раза. Жди звонка, целую, – так Маша со мной прощалась.
– Жду, скучаю!!! – Так я реагировала.
Еще, какое-то время я перекладывала фотографии, отбирала снимки для Маши и понимала, что в душе возится червяк, который назван людьми предчувствием. Мое предчувствие получило имя «Беда». Потому что, когда я пялилась на фотки, в сознании звучали слова из песни про «Беду».
1. У беды глаза зеленые.
2. Не простят, не пощадят,
3. С головой иду склоненною,
4. Виноватый прячу взгляд.
5. В поле ласковое выйду я,
6. И заплачу над собой.
7. Кто же боль такую выдумал
8. И за что мне эта боль.
Я мысленно перебирала строчки песни, пересчитывая их, что-то не понятное, неуловимое во взгляде жениха заметила. Глаза стали наполняться слезинками, потому что я напряженно, всматривалась в фотографии. Я решила, что слезинки мне мешают уловить тему моего беспокойства. Пришла Надежда меня навестить с горячими пирогами. Отвлекла от темы «Беспокойства».
– Совсем заработалась, – вздыхала моя кормилица. – Я Галине сказала, что сама навещу тебя днем. Хорошо хоть на ночь домой ходишь. Много еще работы? – хлопотала Надежда, разливая чай.
– Спасибо, – поблагодарила, я за чай. – Нет, пару дней и закончу, – ответила я, подтирая под глазами слезинки.
– Ох, трудная работа писаки. Вон у Илюши тоже частенько глаза воспаляются, но в его щелочках не так заметна болезнь, а в твоих огромных, все как в зеркале, – жалела меня Надежда.
Мы посидели с часок в кухоньке, развлекаясь болтовнёй. Я попросила Надежду отправить письмо и заявила, что вечером будем наслаждаться, разглядывать фотографии свадьбы. Ради такого случая я пораньше закруглилась с работой, и поспешила в 313, Илья Николаевич уже был дома. Надежда звонила ему и поторапливала, он ее уважал поэтому, не задерживаясь, прибыл восвояси.
– Сначала ужин, потом смотрины, как Султанова хватит сил приструнить любопытство? – шеф прищурился.
– Хватит