И все обстановка разрядилась. Настроение мое подскочило, плюсуя положительные эмоции. Еще немного поболтав, мы простились до звонка, зная, что так будет всегда, мы будим созваниваться. Пока я болтала с Машей, шеф понимающе отошел в сторону и вернулся с мороженом.
– Знаешь, я помню, что все дети любят мороженое, – он протянул мне два эскимо на палочке.
– И я помню, что взрослые его тоже любят, – улыбаясь, отозвалась я.
– Это ты говоришь о себе или обо мне? – Илья Николаевич опустился на Лавочку возле меня.
– О нас, вы не возражаете? – Я протягивала ему одно эскимо.
– Даже вкус его забыл, – засуетился мой начальник.
Душевное веселье не покинуло нас, и в то время, когда мы спускались с трапа маленького самолетика в Стрежне. Нас встретил водитель Ильи Николаевича. Я знала, что он в Томске давал телеграмму извещал о прибытии.
– Шеф кого первого завозить домой? – деловито уточнил водитель. Уместный вопрос задал Игорь, не подозревая о нашем решении.
– Игорек, нас обоих ко мне, – распорядился Илья Николаевич, и без того узенькие глазки шеф сузил в щелочки.
– Желание шефа закон, – отозвался понятливый Игорек, не задавал больше вопросов, поэтому и работал пятый год при «Колобке».
Я немного нервничала перед встречей с женой шефа. Он спрашивал, как-то может ли называть ее бабкой? «Значит она старая» – фантазировала я себе. Вспомнила старуху Изергиль у Пушкина, и придумывала себе, худую, почему-то жадную, именно такой я думала, должна быть жена шефа. Пока я фантазировала, мы успели подняться в лифте на пятый этаж и войти в просторный коридор четырех комнатной квартиры вместе с Игорем. Он занес две сумки, а я несла еще одну.
– Илюшенька слышу, иду, иду, – раздался мягкий, добродушный, приятный голосок из глубины квартиры.
– Кашеварит. Мы к столу поспеваем, – довольно промурлыкал Илья Николаевич и раскрыл, объятия принимая в них свою старуху.
Ох и схитрил шеф. Женщина была бальзаковского возраста, лет на десять моложе его. Обрусевшая Таджичка оказалась очень милой и пышногрудой. Она волосы красила в светло – русый цвет и много волос уложила в виде шиньона на макушке, аккуратно подколов все прядки шпильками, к тому же, ее кожа не была смуглой, поэтому юбка до колен открывала белые икры и Надежда была похожа на пышку.
– Ну, как? – глядя на меня, через плечо Надежды спросил шеф, сверкая улыбкой.
Я кивнула, к чему не понимаю, но уже обернулась ко мне Надежда и, улыбаясь, излучая добро, проговорила.
– Илюша о вас рассказывал, будьте как дома деточка, – ласково проговорила «пышка».
Услышав подобную речь, из моих глаз, почему-то хлынули слезы. Я уткнулась в плечо Надежды и решила затопить слезами весь мир.
– Пусть поплачет, слезы всегда помогают. Не топчись, иди в кухню, стол я собрала. Мы по-женски, по-своему, все поймем и придем. – Надежда указала Илюше, что делать, когда он топтался, не понимая, чем помочь и как себя вести