– Мужчины интересуются модой? Или они шьют мужскую одежду?
Павлов хохотнул.
– Мужскую одежду они не шьют, впрочем, женскую тоже. Бризак – поставщик Императорского двора, только особам, приближенным к высочайшим телесам они могут шить одежду.
– Но… мужчины?
– Бризаки, как и некоторые другие, устраивают представления, показывают свои наряды не на куклах, а на живых лю… женщинах. Бывают такие зрелища – почище чем в Императорских театрах. Впрочем, их артисток они частенько и приглашают для демонстрации.
– Можете не продолжать, – как говорил Вася: балет – это стриптиз девятнадцатого века.
И раньше я потешалась и умилялась над бедными мужиками, которым на женщин негде поглазеть, кроме как в театре.
То раньше, пока среди них не было моего мужа.
Николай хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Нечего и сомневаться – он знает, что там делает Вася, только говорить мне не хочет. Сто процентов – не поверил, что мы с ним посторонние, но и успокоить меня ему нечем.
Доехали быстро, я даже не успела скатиться в уныние и безнадёгу. Казалось, только проезжали по Невскому, как уже оказались на Малой Конюшенной.
Младший Павлов помог мне выйти из кареты, как нельзя кстати – внезапно у меня так сильно разболелась голова, что хотелось сжать её двумя руками и просто размозжить, лишь бы боль утихла. Из затылка, волнами тупой боли, она вилась к вискам, никак не удавалось прогнать витающих перед глазами мушек.
– Возможно, это, – Николай уже переговаривался с привратником, сунул ему, к бабке не ходи, деньги. Распахнул одежду, указывая на знак судебника. – Уверяю вас, мы не причиним гостям беспокойства… моя невеста, милая… – он потянул меня за руку, демонстрируя эту самую невесту, – Шурочка приняла моё предложение, после целых восьми месяцев ухаживаний. Теперь вот – торжество готовим. А где же нам увидеть самые красивые платья, если не в этом доме. Понятно, – он не дал мужчине с седыми бакенбардами в форменной одежде и рта раскрыть, – конечно, бризак нам не по карману, но, если моя душа увидит здесь, а где, ежели не здесь, что-то поистине волшебное, то, возможно, её модистке удастся хоть как-то отразить красоту… ну разве не это ли самая красивая барышня столицы?
Он, адвокат этот, страшный человек. Он врёт так самозабвенно, что я забыла о боли, да и сама поверила, что поверенный влюблён в меня по уши и окрылён от счастья.
– Да внимательней, барин, следи за своей красавицей, там такие господа собрались, что неровен час, уведут, – и привратник, голубчик, поверил. Пропустил, объяснил, куда идти, наказал быть тише воды, ниже травы.
На интерьеры, богатое убранство я и не смотрела.
Оставив одежду мы попали в бальный зал, сейчас полукругом заставленный стульями, а на импровизированной арене появлялись девушки в таких нарядах… я просто не представляю, как деньжищи должны валиться из жопы, чтобы обшивать бриллиантами платье. А чтобы