Он стоял на стене, и усиливающийся ветер трепал его пиджачишко и брючины, как будто стаскивал. Внизу постепенно собирались прохожие: обсуждали. Основной версией было то, что это вор-форточник и надо вызвать милицию. В благородство мальчишки на стене никто не верил…
Лёша пересилил себя: оторвался от трубы, сделал первый, неимоверно трудный шаг по карнизу и, постепенно облегчая давление на диафрагму, доковылял до Таниной спальни. Виновато улыбаясь, заглянул в окно. Таня лежала под штопаным одеяльцем, тонкие руки вдоль тела, прикрыв глаза. Плюшевый мишка грел её с одного бока, котенок Пусик с другого. Тонкий профиль девушки, бело-восковой, почти прозрачный, казался мертвым. Лёша испугался, что Сметанина загнулась, пока её мать препиралась с ним в прихожей. Робко постучал в оконную раму.
– Извините, можно? Я не побеспокою?
Таня вздрогнула, открыв глаза. Широко уставилась на гостя, упавшего чуть не с неба, стоящего за окном третьего этажа – будто на облаке спустился. Она испугалась. Не внезапного явления – нет, Лёша научился читать её глаза; она боялась, что он оступится, сорвется – и станет таким же инвалидом, как она. Она уже хорошо познала, какая это мука – быть инвалидом…
Котенок Пусик вскочил с кровати и бросился Лёше наперерез. Встал посреди комнатушки, выгнул спину дугой, вздыбил шерсть, зашипел.
– Чего это он? – удивился Лёша.
– Охраняет меня! – уголками губ улыбнулась Таня. – От тех, кто мне опасен…
– Я зайду все-таки? – заискивающе склонил голову Лёша, глядя по собачьи умильно и преданно.
– Заходи…
Пусик ревниво следил, чтобы между его хозяйкой и гостем оставалось порядочное расстояние.
– Я вот тебе это… витаминчиков принес… Ты уж выздоравливай, ладно? А то мне не очень-то удобно…
– Ты тут ни при чём, – сказала Таня. – Это мои счеты с Горбом и его братвой… Никто не думал, что так получится…
– Я не думал! – с готовностью подтвердил Лёша. – Ты ведь не сердишься на меня?
– Нет. Совсем нет. Только я тебя очень прошу, Лёшенька…
– Что, солнышко?
– Ты ведь выполнишь мою просьбу?
– Конечно!
– Никогда больше не приходи. Не обижайся, дело не в тебе… Но оставь меня ладно, я уж как-нибудь одна…
– Почему? Тебя тошнит от моего вида?
– Нет. Если бы так – я потерпела бы… Просто понимаешь – я такой человек… Ты, наверное, не поймешь…
– Я постараюсь!
– Одним словом, я тебя всё ещё люблю. Когда ты продал меня за 3000 рублей (Лёша возмущенно взбрыкнул – но девичья