Стоило некоторых усилий сдержать его. Тобик пощупал пульс окровавленной Тани – пульс был, слава Богу, забили не до смерти.
– Пипец! – подвел итоги благоразумный Тобик. – Дохерачились…
Он же сходил к телефону, вызвал «скорую» и милицию. На ходу родилась версия о провоцирующем поведении потерпевшей, о состоянии аффекта и т. п. Дальше как положено – Отдел милиции по делам несовершеннолетних и суд…
***
Через месяц Лёша Мезенцев прилетел с Кубы, загорелый, почти как негр, весь в красных повязках и значках кубинской революции, цветущий и азартный, вдрызг запустивший учебу.
Они выпили с дедом по бутылке пива «Жигулевское» и поднимались по лестнице на свой четвертый этаж в полном единении духа. Маршевым шагом, Мезенцевы энергично вздергивали колени и, работая локтями, хором пели:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут…
Дверь открылась и на пороге два весельчака увидели Сергея Витальевича, да так внезапно, что взвизгнули с перепугу.
– Ну-ну! – сказал отец Лёши и сын Прокопия Порфирьевича. Больше не добавил ничего, развернулся и ушел вглубь квартиры.
Лёшу отец приветствовал непривычным молчанием. Обычно он ругал его, брюзжал, ворчал, семенил сзади с наставлениями – а тут вдруг смолк и притух. Мать копировала его действия. День молчит. Другой день молчит. На третий Лёша не выдержал и долго выпытывал у этого молчальника суть дела.
– Я не хочу с тобой говорить, – огрызнулся отец и ушел курить с дедом на кухню, пуская дымы в раскрытую форточку. Оттуда-то из-за полуприкрытой двери Лёша подслушивал их разговор.
– Вот ты, папа, всю жизнь боролся за свою мировую революцию! – брюзжал Сергей Витальевич. – Я всю жизнь учился и работал. Считается, что мы неплохо это делали, потому что мы награждены всем по всему и отмечены кем ни попадя… А что в итоге, папа?! В итоге мы произвели этого выродка, это существо без всякого намека на человеческое…
Дед сморкнулся в пальцы, слегка забрызгал рукав сына – но покровительственно предложил:
– Продолжай…
– И я понял, папа, почему коммунизма никогда не будет…
– Дурак! – рассердился старик-Мезенцев. – Ничего ты в этом не петришь! Дело коммунизма всесильно, потому что оно верно! Вон Лёшка это тоже понял, хоть и дурил сперва, а сейчас…
– Лёшка?! – с глубочайшим сарказмом прокричал Сергей Витальевич. – Кто, Лёшка?! Папа, ты видимо совсем трёхнул на старости лет! Пора тебе «Танакан» пачками пить… (костянистый стук доказывал Лёшке, что Сергей постучал деду костяшками пальцев по лбу) Как ты можешь верить этому выблядку?! Да он носит комсомольский значок, чтоб ты его на Кубу возил!!! Это же курортник по жизни, Курортник с большой буквы… Я не знаю, как он таким стал… Он же плоть от плоти моей… и твоей…
Дед сердито молчал и сопел. Он в глубине души и сам знал, что сын прав. Но мечта передать свое угасающее