Лютояр вздохнул и начал снова стягивать сверток обрезанными веревками.
– Себе возьмем. Один отдадим Ярому. А другие…
– Другие что?
– Хрен в решето!
Лицо Лютояра опять приняло то загадочно-решительное выражение, как бывало, если Равдан заводил речь о будущем. И побратим оставил его в покое: раз не хочет говорить, упрямый шиш, из него слова колом не выбьешь.
Наконец все было готово для погребения Биргира. Нарядно одетого мертвеца извлекли из холодного подвала, где он лежал все это время взаперти, в окружении вороха полыни и других пахучих трав, перенесли в смертный покой и водрузили посередине, прихватив незаметно веревкой к спинке сиденья. На поясе у него висел скрамасакс, а меч в ножнах и боевой топор Рагнора велела положить с правой стороны.
В полдень к могиле собралось множество народа. Для князя и старших гостей поставили столы и скамьи, остальные устроились на земле, на разложенных кошмах и шкурах: дружине было не привыкать. Для начала сварили в большом котле теленка – без соли и приправ, ибо мертвые не употребляют соли. Голову и ноги сразу положили в могилу. Каждому из гостей, начиная со старших, поднесли по кусочку мяса и по ложке отвара; остатки тоже поставили в котле возле тела. И пошло веселье: гости пили мед и пиво, свеи рассказывали, какой достойный человек был покойный, все, что могли припомнить про его род и свершения. К сожалению, родичей его здесь не было, только дружина, а хирдманы, особенно подвыпив, путались и спорили. Устроили воинские состязания возле могилы: стучали мечами о щиты в поединках, метали сулицы, стреляли в цель, боролись. Играли на гуслях и рожках, били в бубны, пели и плясали. И каждый, кто проходил мимо могилы, выливал в нее немного из своей чаши или рога.
Иные замечали в руке у покойного что-то вроде небольшой дощечки, но благоразумно не приглядывались. Если это вложила в мертвую ладонь Рагнора, остальным лучше и не знать, в чем дело.
Гуляли до самой темноты: любой покойник остался бы доволен таким прощальным пиром, и можно было надеяться, что Биргир ярл унесет из этого мира самые лучшие воспоминания. Старались не ударить в грязь лицом: ведь уже вскоре он очутится на пиру в самой Валгалле.
Когда начало темнеть, пир завершился: во тьме живым уже не стоит оставаться рядом с мертвым. Могильный дом закрыли досками и слегка присыпали землей. Окончательное его закрытие было делом не одного дня, но со светом живых покойный уже простился.
Альдин-Ингвар сидел на почетном месте возле самого Сверкера, но если он надеялся увидеть на торжестве Ведому, то напрасно: отец не разрешил ей присутствовать. А Гостислава была. Нарядно одетая, она расположилась возле мужа и приглядывала за челядью: чтобы вовремя подносили новые блюда, убирали с глаз объедки, оттаскивали подальше упившихся вусмерть и вообще чтобы все шло достойно.
Княгиня тоже видела, что Биргир держит две деревянные дощечки. Легко было догадаться, что на них: Рагнора составила одно проклинающее заклятье для лиходеев и одно – на разлучение Ведомы и Альдин-Ингвара. Того самого, который сидел неподалеку в нарядном синем кафтане