– Присаживайся, Александр, – слащаво протянул граф, указав на стул с подлокотниками, а меня передернуло от обращения по имени. Обращаться не используя формальное «лорд» позволялось разве что среди близких друзей в неофициальной обстановке, в противном случае, подобное было грубейшим нарушением этикета. – Не будем терять время. Хотя, может, хочешь насладиться последними минутами свободы?
Я сел на указанный стул, и в ту же минуту один из сопровождающих меня амбалов, грубо закатил рукав, обнажив запястье и вжав его в подлокотник. «Терпение», – сдерживал я себя. – «Дал слово, иди до конца». Знал бы только, чего стоит пройти путь до конца. Лерьер взял деревянную шкатулку и достал раскрытый широкий браслет из металла, напоминающего бронзу или похожий сплав. «Повторяй за мной», – прозвучал голос графа, в котором чувствовалось торжество. Последовали слова обета:
«Я даю клятву хранить верность хозяину айману, с этого момента его воля для меня величайшая честь и первостепенная задача. Мое имя, моя жизнь, моя сила отныне и до последнего дня отмеренного айману временем, целиком и полностью принадлежит моему господину…» – на последней фразе хотелось плюнуть в лицо, но Лерьер благоразумно держался на безопасном расстоянии, а меня удерживали за руки и плечи двое его цепных псов. На слове «господин» створки плотно захлопнулись. Далее последовал список правил, которым придется следовать в течение четырех лет, включая, что на срок действия айману лишаюсь собственного имени, в случае, если намеренно или случайно назову его, последует наказание. Когда обет был дан полностью, артефакт настолько плотно слился с кожей, что сдвинуть его или даже провернуть было невозможно.
– Покажите мальчишке его покои, – с издевкой в голосе дал прощальные напутствия Лерьер, потеряв ко мне интерес. Хотя ошибся, все-таки вспомнил, на прощание добавив. – Да, чуть не забыл. Последнее, носителю айману запрещается сообщать кому-либо о наличии артефакта, что он носит.
– Да, – прикрыв глаза подтвердил правило, и под рукавом шелковой рубашки вспыхнула желтым цветом очередная руна, которых уже было двадцать четыре.
Меня провели в пристройку, где располагались комнаты слуг, открыли дверь, поддавшуюся со скрипом и втолкнули внутрь. Маленькое окошко, прямоугольный стол, табурет, узкая кровать, на которой был тонкий тюфяк, набитый соломой и жесткая подушка. Грубые полотняные простыни, вязаное шерстяное одеяло, небольшой сундук, заменяющий шкаф. Вот и все убранство для бывшего владельца одного из самых красивых поместий империи.