– Кто принес эту записку? – спросил он своего камердинера, вынимая из стола отвоеванный опал и тщательно укладывая его в портмоне.
– Сам господин Жюльен де ля Кальпренед занес ее сегодня, до того, как вы проснулись, – ответил камердинер.
«Стало быть, просьба очень спешная, если этот ленивец поднялся так рано. Как знать, может быть, он хочет только возвратить свой опал, чтобы никто не мог догадаться, каким способом он потерял его», – продолжал думать Дутрлез, выходя на лестницу, где ему суждено было иметь самые разнообразные встречи. Едва успел он сойти на площадку третьего этажа, как ему попался молодой Бурлеруа с отпечатком бурно проведенной ночи на лице и всей своей растрепанной особе. Холодно ответив на его поклон, Альбер поспешил далее и на третьей площадке, у самой квартиры ля Кальпренедов столкнулся лицом к лицу с хозяином дома. Матапан очень удивил его тем, что позвонил так рано к соседям. Сияющий, особенно тщательно одетый богач любезно раскланялся со своим жильцом и протянул Альберу руку, но несколько спешное пожатие его точно говорило: «Я не имею времени останавливаться с вами».
«Что ему так рано у них делать, – подумал Дутрлез, продолжая свой путь, – утром граф принимает только по делам, ведь не идет же он сам получать квартирные деньги. Конечно, его не примут».
Однако не успел Дутрлез дойти до нижней площадки, как дверь Кальпренедов отворилась, начались переговоры, и Матапана впустили.
«Странно, очень странно, что его принимают. И какова цель этого раннего визита? Вряд ли они были знакомы, а если он посещает их в качестве соседа, то к чему этот изящный туалет? Старикашка точно помолодел сегодня, так весь сияет! Ах, Боже мой, не вздумал ли этот несчастный Жюльен занимать у него деньги? Только этого недоставало! Надо будет хорошенько переговорить с ним, положить этому конец. Хотелось бы знать, однако, зачем Матапан пошел к графу. А впрочем, что мне за дело? Уж конечно, это посещение нисколько не касается ни меня, ни мадемуазель Арлеты».
Так думал Альбер, подходя к ложе привратника. Когда же он увидел Маршфруа на своем обычном месте, мысли его приняли другое направление, ему захотелось поискуснее расспросить того о ночном событии.
– Знаете, Маршфруа, – сказал он равнодушным голосом, – сегодня ночью я едва не сломал себе шею по вашей милости. Ночная лампа не была зажжена, и я не нашел моего подсвечника.
– Меня это очень удивляет, милостивый государь, – ответил своим грубым голосом привратник, – я сам зажег лампу, прежде чем лег спать.
– Значит, кто-нибудь из жильцов погасил ее.
– Вам ли я отпирал ворота в половине первого?
– Да, мне.
– В