– Ох, молодёжь. Ничего знать не хочет. В наших краях испокон веку говорили «ярманка», ведь только чуть ли не через полста лет после петровских реформ началась постепенная замена буквы «н» на букву «р» и стало распространяться современное произношение этого слова. В городах процесс продвигался быстрее, а в нашей глубинке продолжали говорить «ярманка» даже после революции. Вот мне и вспомнилось, как бабушка слово это произносила, когда нам истории про Ивана рассказывала.
К этому времени мы уже до первых домов доехали, и папа попросил остановиться, а дальше по деревне пешочком прогуляться.
Он задержался то ли у небольшого пруда, то ли у очень большой и глубокой лужи, которая разлилась в низинке с левой стороны. Наверху напротив неё стоял, опираясь на палочку, пожилой, наверное даже старше отца, мужчина. Шёл, скорее всего, куда-то по своим делам, да вот остановился передохнуть.
– Добрый день, – поздоровался с ним папа. – Простите, пожалуйста, мы сами не местные, но нам говорили, что эта деревня вроде чуть ли не на берегу Клязьмы должна стоять, – и он на меня с такой хитринкой взглянул, что я чуть не рассмеялся, – а вот я никакой реки не вижу.
Мужчина палкой вниз ткнул:
– Там понизу раньше действительно небольшая речушка протекала, Жилинкой её народ прозвал, по ней, видно, и деревня своё имя получила. Вон за тем леском, – и он всё той же палкой в сторону показал, – она в Клязьму впадала. Но Жилинка не так давно пересыхать стала – мелиораторы постарались. Болотце, из которого она вытекала, осушили. Я-то её ещё застал, а потом она в ручеёк стала превращаться, да так потихоньку и исчезла. Эта яма – всё, что от неё осталось. Здесь самое глубокое место было. Сюда моя мать, да не одна она, ходила бельё полоскать. А теперь нет у нас воды. Начальство пообещало пожарный пруд выкопать, но уж сколько лет тому обещанию, а пруда всё нет как нет. Ждут, наверное, пожара крупного.
Он задумался, затем головой тряхнул и закончил:
– Тут песок повсюду, он и затягивает прежнее русло речки, так что наверняка эта лужа тоже скоро исчезнет. А Клязьма что, Клязьма течь продолжает. Обмелела, правда, сильно да более чем на километр вдаль от нас ушла, но всё ещё вон в той стороне течёт. – И палка, очертив полукруг, застыла, указывая куда-то за его спину.
– Спасибо, – сказал папа, – а то мы решили, что адресом ошиблись.
Прежде всего мы к колодцу направились, около которого скамейка стояла. Папа ведро, под воротом висевшее, так быстро вниз опустил, что только цепь звякнула. Затем воду ловко, как будто всю жизнь этим занимался, в него набрал и начал ручку ворота в обратную сторону крутить, полное ведро поднял да на край сруба колодезного поставил. Сделал несколько глотков и мне предложил тоже немного отпить. Вода ледяной оказалась, аж зубы заломило. А папа на лавку присел, мне рукой рядом место указал и дальше рассказывать принялся:
– Домой