К моему лицу опять приливает жар. Чего бы я сейчас не отдал за небольшую передышку!
Будто прочитав мои мысли, Зельда добавляет:
– Это было так неловко, что я, пожалуй, какое-то время не буду ничего говорить и делать.
Она включает магнитолу. Оттуда звучит «Express Yourself» группы N.W.A.
– Круто! – комментирует Зельда и тут же закрывает рот ладонями. – Кажется, не раскрывать рот труднее, чем думала. – Она достает из кармана флакончик лака, открывает его и начинает красить ногти. Машина наполняется химическим запахом. – Может, ты что-нибудь расскажешь? – предлагает Зельда.
– Эм. – Не представляю, что говорить, но мысль, что она ничего не выкинет в течение пяти минут, очень заманчива. Я решаю немного рассказать ей о песне. – Знаешь этот трек? Это о цензуре на радио, из-за которой в рэпе невозможно свободное самовыражение. Долгое время радиостанции отказывались включать песни с нецензурной бранью. Там еще есть обращение к рэперам, которые отказываются от ругательств, чтобы их крутили по радио.
– Значит, это чистая политика, – отвечает Зельда.
– И они идеально замиксовали для этого культовую песню Чарльза Райта [10]. Так трек набрал популярность среди обычных слушателей.
– Но разве массовая популярность не означает, что посыл ослабляется? Разве, чтобы изменить что-то, не нужно провоцировать?
Я задумываюсь. Зельда задала интересный вопрос.
– По-моему, нужно и то и другое, разве нет? Жесткие радикалы будят народ и предлагают новые идеи. Их подхватывает поп-культура и постепенно принимает общество. В лучшем случае потом что-то меняется.
– Верно. Ведь, чтобы что-то изменить, надо достучаться до масс. Иначе какой смысл, если важные послания дойдут только туда, где все и так на верной стороне?
– Почему ты говоришь «на верной стороне»? – спрашиваю я.
– Да, о’кей, конечно, это может быть и неверная сторона. Тогда вообще без оценки: на той же стороне. Доволен? – Она сдвигает солнечные очки вниз, так что теперь они сидят на кончике носа, и с вызовом бросает на меня взгляд поверх стекол.
– Да, доволен.
– Тогда я побалую себя печеньем. Хочешь одно?
– Ты вознаграждаешь себя печеньем? – спрашиваю я, смеясь.
– Если этого не буду делать я, никто не сделает, – не теряется она и сует мне печенье в рот, а потом угощается сама.
Остаток пути пролетает незаметно. Зельда болтает без остановки и кормит нас снэками.
Примерно через два с половиной часа мы сворачиваем с трассы на дорогу поменьше. Зельда вытащила мобильник и выполняет роль штурмана.
– Скоро нужно будет повернуть