– Так вон машина чья-то стоит! – кивнула Анька в сторону «ГАЗели».
– А! – махнула рукой мама. – То дачник, я и не знаю, к кому он сюда. У него здесь никого нет. Он вообще не здешний.
«Интересно, что этому придурку здесь понадобилось?» – со злостью подумала девушка.
Впрочем, Дорош был не один. Их была целая компания, и они толпились у старой двухместной ограды.
– Ой! – вдруг воскликнула Лена Викторовна, поглядывая в их сторону. – Люд, ты знаешь, кто это с ним? Это ж эти, с Маскалей, уж не припомню, как и фамилия их! Ну, помнишь, эти, которые в начале деревни жили? У них здесь баба и дед похоронены, да и родители, наверное, тоже. А он им родственник, что ли? Или, может, знакомый?
– Ну-ну! Я помню! А это кто, Машка их? Слушай, Лен, так это ж Машка, с которой мы в школу ходили, их невестка! Глянь, как она раздобрела, а в школе была как тростиночка! Слушай, а ведь мы с ней сто лет не виделись! Подойти поздороваться, что ли, или она меня уже и не узнает?
– Мам, ну ты что? Она ж даже не смотрит в нашу сторону! Конечно, она тебя не узнает! Давайте пойдем к бабушке с дедом! – нетерпеливо поторопила родственников Анька, и впервые Злата порадовалась, что есть Анька с ее бесцеремонностью, которая иногда бывает весьма кстати.
Они не стали подходить к этой неведомой Маше, которую тетя Люда не видела сто лет, вместо этого стали пробираться между могил и оград к могилкам бабушки и деда и прабабушки Тани и прадедушки Василя. Одноклассница тети Люды, Маша, может быть, и не смотрела в их сторону, зато смотрел Дорош. Злата не оборачивалась, но чувствовала, как ее прямо-таки буравит взгляд его темных глаз, а на губах играет нахальная улыбочка!
«Что он себе возомнил?» Чего он вообще к ней привязался? Чего ему надо? Чтобы она уехала? Или плясала под его дудку, и это для него вопрос принципиальный? Она задела его мужское самолюбие? И он теперь собирается ей за это отомстить? Странный он выбрал способ…
Они побыли на могиле бабушки и деда, положили букетики искусственных цветов, поставили в воду нарциссы и тюльпаны, которые нарезали дома, положили конфеты, крашеные яйца, кулич. Вообще-то все это не рекомендовалось оставлять на могилах, но так у них издавна повелось. Это стало уже традицией, которую не нарушали. Деду и прадеду налили в рюмки вина, уверенные, что уже сегодня к вечеру все рюмки будут опустошены местными алкоголиками. Было сыро и ветрено, поэтому задерживаться на кладбище не стали, но и уйти просто так тоже не смогли. Так было принято у них. Пусть церковь и не одобряла подобных посиделок, но они всегда брали с собой еду и усаживались за столиком. И сегодня тоже собирались немного посидеть. Мама Златы вытащила из пакета льняное полотенце, которое застелила на стол, и они с тетей Людой стали раскладывать на столе принесенную еду. Поставили початую бутылку вина и пластиковые стаканчики. Полянский разлил вино по стаканчикам, а тетя Люда нарезала тонкими ломтиками огурцы и помидоры.
– Ну, давайте, – тяжело вздохнула тетя Люда, поднимая свой стакан. Она и мама, как по команде,