– Я не пишу о знаменитостях, – мрачно ответила я, стараясь свернуть тему, в которой так прокололась. Хотя, кажется, впереди ожидали тысячи проколов и тонны лжи во спасение и по дури. Сюжет «Самопожертвование ради близких» дышал в лицо горячим американским ураганом, одновременно толкая в спину. Я знала, что Вероника обладает кипучей энергией и потрясающей «искренностью» суждений, то есть, гордо, не задумываясь, рубит правду матку – вероятно, этим она и обаяла отца десять лет назад, когда тот боролся с кризисом среднего возраста – но не ожидала, что всё до сих пор настолько запущено.
Вероника Семёновна вручила мне подарок, который заставила тотчас распаковать и оценить – тонкий пестрый, очень милый палантин и несколько баночек крема от Clinique, – затем сообщила, какие напитки пьет, а какие нет; выгрузила на кухонный стол множество баночек и упаковок целебных снадобий, «исключительно полезных для здоровья и фигуры, дорогая Сонечка»; объяснила, как заварить травяной чай из брикета имбиря, мяты и еще какой-то травы; рассказала пару анекдотов о своих американских соседях и… наконец её сморили синдром смены часового пояса и беспокойство о внешности и здоровье. Она приняла душ и уснула на моей «роскошной» кровати под акварелью кисти некого Ильина.
Я же, пропев про себя: «Спи, моя радость, усни», исчезла из дома. Навестила подругу, но не очень удачно: та, только что вернувшись с дачи, находилась в устало-разобранном состоянии и хоть и утверждала, что страшно рада меня видеть, я ей не поверила и удалилась. Рядом с её домом находился до сих пор действующий кинотеатр, куда я с горя и отправилась. Ближайшим сеансом шёл фильм «Миссия безмятежных», оказавшийся самым что ни на есть фантастическим, с межпланетными кораблями, потерянными в космосе, их капитанами и командами, галактиками и вечной битвой меж добром и злом, в которой победило добро, хотя и понесло жестокие потери. Короче говоря, фантастика преследовала меня, но фильм впечатлил, и я даже подумала, что неплохо бы было обсудить его со знакомым писателем-фантастом, а теперь по моей воле и художником-акварелистом. Если бы не было той тусовки до и ночи после, я бы могла легко позвонить ему. Но ведь он мог бы и сам сделать это, если заинтересован в сотрудничестве. «О чём это ты, идиотка?» – одернула я себя. Неужели он захочет этого сотрудничества после всего, что я наворотила? Можно засунуть свое положительное решение подальше и забыть всю эту историю, как страшный сон.
Вот в таком состоянии, похожем на качку во время шторма, усугублённом общением с Вероникой, я все же позвонила Ильину утром в понедельник, чтобы прощупать почву и успеть отказаться от сотрудничества первой, дабы оставить последнее слово за собой.
Голос моего абонента прозвучал сначала нейтральным «Ильин, слушаю», затем, когда я представилась, в нём проклюнулось удивление или какое-то иное чувство,